С танцем – по жизни

Исполнилось 70 лет известному балетмейстеру, председателю областного жюри по хореографии, руководителю студии степа «MixTAP» культурно-досугового центра «Губернский», заслуженному артисту РСФСР Анатолию Александровичу Полозенко. 5 марта состоится большой юбилейный концерт с участием лучших творческих коллективов Смоленской области, учеников Анатолия Александровича – призеров и дипломантов самых престижных мировых, европейских и отечественных чемпионатов по степу, непременных «звездных» гостей – лучших степистов России, в число которых, бесспорно, входит и виновник торжества. Маэстро Полозенко – хореограф-созидатель. Во многом именно ему Смоленский государственный институт искусств обязан появлением в его стенах Театра песни и танца. Он стал первым в нашем городе пропагандистом и популяризатором танцевального направления под названием «степ». Сегодня воспитанники Анатолия Александровича входят в сборную команду России по степу. Каждое их выступление увенчано наградами, будь то чемпионат мира, Кубок Европы, России или Москвы. Пятьдесят лет жизни Анатолия Александровича Полозенко накрепко связаны с искусством танца. Двадцать пять из них – с исполнительской деятельностью в военных ансамблях песни и пляски. О том, как всё начиналось и почему танец стал судьбой, – заслуженный артист РСФСР Анатолий Полозенко в беседе с корреспондентом «СН». – Что для Вас четверть века танцевальной деятельности в военных ансамблях песни и пляски? – Пять тысяч концертов, в которых я принял участие как солист и балетмейстер. А что такое военный ансамбль? Это – выступления на полигоне перед парашютистами, которые только что с неба «упали», в лесу на снегу, в холодном клубе, когда машина-развалюха в дороге застряла, ансамбль опоздал, начальник торопит «скорей-скорей», в раздевалке из крана – сосулька, ноги окоченели: топнешь – болью отзываются. – И как же вы плясали? – А так и плясали. Такие условия, такие перегрузки. Это вам не Большой театр: халатик надел, к станку подошел, батман-тандю сделал, кофейку попил… – Коли всё так сложно, зачем такую судьбу выбрали? – Что значит «выбрал»? Так получилось. Танцевал в ансамбле в городе Краматорске, который существовал при огромном заводе, где я работал фрезеровщиком. Потом меня призвали в армию, и я попал в зенитно-ракетные войска, в город Тирасполь, где прослужил полгода. Однажды туда приехал ансамбль песни и пляски Краснознаменного Одесского военного округа. Я пришел на концерт, а в антракте заглянул за кулисы с артистами пообщаться, познакомился с балетмейстером, сказал, что тоже умею танцевать. А любовь к танцам началась с первого класса. Меня отобрали в школьный танцевальный кружок, и уже во втором классе я солировал «гопака». В десять лет меня приняли в хореографический коллектив при Доме пионеров, а в четырнадцать – во взрослый ансамбль заводского Дворца культуры. Он предложил показать, что я умею. Понравилось. Записал мои данные, и через полтора месяца пришел приказ командующего Одесским военным округом откомандировать меня в ансамбль. Там я отслужил срочную службу и встал вопрос: что дальше? Решил работать в ансамбле на профессиональной основе, тем более, самолюбию льстило, что я был один, кого взяли из самодеятельности. В ту пору в ансамбле служили артисты, объехавшие с гастролями весь мир: прославленные солисты ансамбля танца Украины, молдавского ансамбля танца «Жок». Было с кого брать пример, у кого учиться профессии. Потом работал в ансамбле Северной группы войск и ансамбле песни и пляски МВД СССР. А когда служил в Дрездене в ансамбле Первой танковой армии, меня приглашали на постановки в Дрезденское хореографическое училище. А в ГДР в учебные программы хореографических школ включались современные направления, такие как джаз-модерн, например. В Советском Союзе это считалось никому не нужным искусством загнивающего Запада. Летом в Дрезденском хореографическом училище проводились мастер-классы мирового уровня, учиться приезжали балетмейстеры из Европы, Канады, Австралии. Мне посчастливилось посещать их два года. Поначалу было жутко трудно. Что такое военный танец? Руки-ноги зажаты, ты весь натянут-подтянут, а тут – всё тело должно «работать». Но было очень интересно, и когда я приехал в Смоленск, в колледже культуры первым в городе поставил танцевальную композицию в стиле джаз. Конечно, когда я приехал в Смоленск, был поражен низким исполнительским уровнем местных танцевальных коллективов. В колледже искусств, например, который, правда, только два года как перестал быть культурно-просветительным училищем, на четырех танцевальных курсах было всего два мальчика. – И Вашим основным местом работы стал Смоленский колледж искусств имени М.В. Исаковского… – Да. Меня пригласил директор Евгений Александрович Сергеев, которому очень хотелось, чтобы при колледже был Театр песни и танца. Но когда я пришел – учить было некого, тем более, создавать театр. И только благодаря невероятной энергии Евгения Александровича, его возможностям и огромной поддержке, уже в 1994 году мы создали первую программу. И когда открылся занавес драматического театра, зрители ахнули: на сцене вокальная группа из сорока человек, все одеты в шикарные костюмы. В танцевальной группе только парней было шестнадцать. – Я имела счастье неоднократно наблюдать, как Вы с ними занимаетесь. Вне зависимости от времени, без учета выходных и праздничных дней проводите, в основном, индивидуальные занятия. Вы воспитываете «штучных» исполнителей. Сегодня это дано не каждому педагогу. Все считают время, которое, как известно, что?.. – Мы работаем на результат. У каждого из моих воспитанников своя программа, свой уровень сложности. Поэтому, когда мы выезжаем на самые престижные конкурсы, такие как чемпионат мира, Кубок Европы, России и Москвы, мы всегда, подчеркиваю, всегда, завоевываем призовые места. Наталья Гомелько, Артем Буцык, Вероника Андиянова и Екатерина Фалина входят в сборную России по степу, а в сборной всего 90 человек, пятеро из которых – смоляне. Вообще, степом в России занимаются серьезно в Москве, Красноармейске, Питере, Екатеринбурге, Омске и Смоленске. – Откуда у Вас, специалиста по военному танцу, такое пристрастие к степу? – Прежде всего, это очень красивый танцевальный стиль, который я открыл для себя летом 1993 года. А случилось это так. Работаю я в профтехобразовании, и вдруг звонит директор Центра и говорит: «Толя, срочно собирай коллектив, в Красном Бору у вас встреча с американцами». Это был любительский степ-ансамбль из Канзас-сити, и танцевали они степ‑кантри в ковбойском стиле. Мы станцевали им «Кадриль» и «Калинку», они нам – степ‑кантри. Посидели, пообщались, и на прощание мне подарили настоящие американские степовые туфли. Ну, подарили, а что с ними делать? Пролежали они у меня мертвым грузом где‑то с год, а потом я оказался в Москве в институте культуры и мой друг (мы с ним служили в Одесском ансамбле) профессор, заведующий кафедрой народного танца института культуры Юрий Деревянин пригласил меня на концерт памяти знаменитых в довоенное время степистов Зерновых. На концерте я встретился еще с одним приятелем Олегом Гусенковым – артистом Москонцерта, постановщиком танцевальных номеров в печально известном мюзикле «Норд-Ост». Я ему и говорю: «Мне американцы туфли подарили. Научи степовать». Естественно, он ответил: «Нет проблем», и я стал раз в месяц брать у него уроки. Потом стал посещать мастер-классы степистов из Нью-Йорка, пошло-поехало. А поскольку это дело осваивал серьезно, захотелось и студентов научить. Так родилось целое степовое отделение концерта, который мы показали в 1997 году на сцене драмтеатра. Благодаря Евгению Александровичу Сергееву, я посещал мастер-классы на базе ансамбля танца Игоря Моисеева, изучал народный танец в университете культуры, где учился, и у моисеевцев. Так складывался репертуар Театра песни и танца Смоленского государственного института искусств. Если бы в ту пору руководители области приняли мудрое решение создать при филармонии профессиональный театр танца, выпускники института после защиты диплома могли спокойно перетекать туда. – А, может быть, театр сумел бы сохранить свои высокие позиции, если бы Вас не унесло во Вьетнам? Как он возник в Вашей биографии? – 98‑й год – тяжелейший период. Зарплату не выплачивали по три-четыре месяца. Заработать было негде даже на еду. Рестораны стояли пустые, поэтому певцы и танцоры им были не нужны. Единственное место, где можно было заработать, был мотель «Оазис» в Ярцево, куда мы небольшой группой ездили работать по выходным. Но это тоже не решало проблемы. Денег не было. Я помню, как студенты после занятий, вечером приходят на репетиции в театр песни и танца и говорят мне: «Анатолий Александрович, мы сегодня еще ничего не ели». Ну, я иду в буфет: «Машенька, дай пирожков штук пятьдесят в долг». А когда отдам долг – не знаю. Может, через месяц, а может, через два. Вот так, пирожков поели и танцуем. Первые разногласия с руководством института случились, когда студенты стали покидать театр и уезжать на заработки. Кроме того, ректору очень не нравилось, что мы подрабатывали в злачных местах – ресторанах. И вдруг московский друг Деревянин предлагает мне собрать небольшую группу и с достойным шоу вылететь на полгода в Ханой, где нам предстояла работа в престижном клубе, где собирались сотрудники посольств и местная интеллектуальная элита. Платили, как я сейчас понимаю, немного, но в сравнении с Россией – просто очень много. Через полгода мы перебрались на работу в Хошимин (бывший Сайгон), и там меня пригласили на работу в хореографическое училище, где я четыре года преподавал характерный танец. Конечно, были проблемы с языком, но многие преподаватели, закончившие в свое время наш ГИТИС, помогали их решать. – А почему Вы не вернулись в институт искусств после возвращения из Вьетнама? – Во-первых, не приглашали. Во-вторых, поступило предложение от Валерия Алексеевича Разуваева организовать в культурном центре «Губернский», который находился на базе Дома офицеров (не путать с культурно-досуговым центром «Губернский»), шоу-балет. Состоялся кастинг, на который пришло человек сорок соискателей, из них мы отобрали пятнадцать, и получив карт-бланш от известного предпринимателя и мецената, депутата Смоленской областной Думы Валерия Алексеевича Разуваева, я стал творить. Так был создан шоу-театр «Золотые купола» с разнообразными эстрадными программами: для ветеранов, среднего поколения, для молодежи, в том числе дискотечные варианты. Здесь мне очень помог дрезденский опыт, благодаря которому, в том числе, коллектив «Золотые купола» в полном смысле слова «гремел» на весь город лет пять. – А почему он распался? – В 2008 году случился кризис. Это первое, а во-вторых, в Смоленске возникло много развлекательных клубов. Мы не выдержали конкуренции, к сожалению. Но артисты не пропали. Кто‑то танцует за рубежом, кто‑то в Москве в престижных клубах и именитых танцевальных коллективах, а я, начиная с 2010 года, стал заниматься исключительно степом. Первой пришла ко мне Наташа Гомелько. Это было еще при Доме офицеров. Первая поездка Наташи на чемпионат России принесла победу. Ее включили в сборную команду России, в составе которой мы отправились на чемпионат мира по степу в Германию, куда съезжаются более двух с половиной тысяч степистов со всего мира. Сегодня в студии степа «MixTAP» культурно-досугового центра «Губернский» занимаются более двадцати будущих чемпионов. Для проведения мастер-классов мы приглашаем лучших тренеров по степу из Москвы. С нашими ребятами занимается Сона Осипян – президент Российской ассоциации степа, на сегодняшний день – лучший тренер, член судейской коллегии чемпионата мира по степу. Виктор Шустов – один из сильнейших степистов мира, преподаватель московской школы современного танца «Вортекс». После занятий с этими выдающимися мастерами, естественно, поднялся уровень наших исполнителей. Артем Буцык, например, в течение двух лет сумел завоевать бронзу на чемпионате мира, стать призером Кубка Европы и победителем Открытого чемпионата Москвы. Сегодня мы имеем очень сильную степовую школу. Та же Наталья Гомелько – уже преподаватель. У нее свои ученики. – Видимо, хорошие условия созданы в «Губернском», коли награды сыплются, как из рога изобилия? – Я хочу выразить огромную благодарность руководству в лице директора Виталия Ильича Синчурина. Мы с ним – ветераны Первой танковой армии. Я был балетмейстером ансамбля песни и пляски, он – начальником политотдела. – В студию «MixTAP» принимаете всех желающих? – Да. Дело в том, что степу, если есть слух и чувство ритма, может научиться каждый. Степ предполагает любую комплекцию. Американцы, порой очень крупные, толстые, если есть чувство ритма, бьют степ – дай Бог каждому. Степист, он ведь как барабанщик в оркестре, поддерживает ритмическими вариациями главную музыкальную тему. – Что для Вас главное в работе балетмейстера? – Оценка зрителей. Если говорят: «Да, Толя, классную вещь ты сделал. Это – уровень» – я счастлив. А еще хочу всегда гордиться своими учениками. Вообще, если бы не степ, вряд ли в семьдесят лет я был бы уместен на сцене. Так что степ для меня сегодня – жизнь.

Беседовала Лариса РУСОВА