«Не стоит жить у времени в плену»

В Доме художника открылась итоговая выставка произведений смоленских художников под названием «Палитра года». Экспозиция выставки располагается на двух этажах здания, в нее входит около ста восьмидесяти произведений живописи, скульптуры, графики. На первом этаже – работы молодых художников, на втором – признанных мастеров, имена которых широко известны, а произведения всегда привлекают пристальное внимание любителей изобразительного искусства. В преддверии открытия выставки «Палитра года» в редакции «СН» побывал председатель Смоленской региональной организации Союза художников России Валерий Гращенков, уже не просто очень интересный скульптор – автор памятников князю Владимиру и писателю Борису Васильеву (это последние по времени создания произведения Валерия Степановича), но и обладатель высокого звания Заслуженного художника России, которое Указом Президента РФ было присвоено ему осенью этого года. – Валерий Степанович, «Палитра года-2016» – это отчет о проделанной работе в уходящем году или на выставке представлены, в том числе, и произведения прошлых лет? Я почему спрашиваю. Персональные выставки случаются не часто и не у всех, коллективные – исключительно по случаю знаменательных и памятных дат, и там важна тема. – Когда итоговая выставка задумывалась, предполагалось, что представлены на ней будут или совсем новые работы, или работы, сделанные (и вылепленные, и нарисованные) недавно, но прежде не выставлявшиеся. Выставка должна демонстрировать сегодняшний уровень художника и коллектива в целом. В этом году выставком был приятно удивлен качеством и количеством представленных произведений (новые работы – это условие выставки, здесь нечему удивляться). Но самое приятное, что художники, которые пока не состоят в Союзе, тоже представили очень много интересных работ, значительная часть которых была отобрана. Каждый художник выставочную политику определяет для себя сам: что можно показать, что отложить и довести до максимального звучания. – Сколько работ художник может предложить выставкому? – Тут есть некие ограничения. Исходя из вместимости экспозиционных площадей, член Союза может предлагать до трех произведений, и хотя бы одной работой каждый обязательно должен быть представлен в экспозиции. Обращаем внимание также на видовое и жанровое разнообразие работ, чтобы выставка была яркой и интересной. – На выставке ежегодно представлены одни и те же имена, что способствует определению уровня творческого роста и развития художника. Куда его за год унесло? Выше? Ниже? На месте ли стоит? – А это, знаете, как в жизни, которая не стоит на месте. То вверх, то вниз. Но наша организация на общероссийском уровне выглядит достаточно крепкой, даже где‑то превышает среднестатистический. Мы участвуем во всех крупных выставках, хотя условия отбора очень жесткие. Например, на юбилейную всероссийскую выставку «Победа» у нас отобралось полтора десятка представителей из ста восемнадцати членов Союза – при том, что мало там было экспозиционных площадей. Это совсем не мало, хотя обычно мы представлены шире. Из этого следует, что мы на хорошем счету в Российском Союзе. Они, кстати, об этом не забывают говорить. – У нас прекрасные художники. Вот я прошлась по выставке – и зарядилась положительной энергией, Бог знает, на какое время. Всё – жизнеутверждающее, а главное – доброе, даже если сюжет не совсем про оглушительную радость. – Неплохо уже то, что художники в этих труднейших для Смоленской организации условиях – а у нас очень тяжелый сейчас период – работают, и эмоции, которые они дарят зрителям, оптимистичны. А ведь большинство членов Союза у нас – люди достаточно пожилые, у многих со здоровьем проблемы. Но они продолжают заниматься любимым делом, без которого жизни не представляют. – Художник – это призвание, а оно, как известно, вне возраста. – Сегодня, в силу материальных трудностей, многим художникам приходится отказываться от мастерских. Нет возможности оплачивать коммунальные услуги. Но огонь, тем не менее, не гаснет. Отказался от мастерской – работает дома. Хорошо, если квадратные метры и вид искусства позволяют. Я, например, скульптор. Дома могу работать только с небольшими вещами, а камень, дерево, гипс, глина – выпадают. А потом, где их хранить? Дома, во всяком случае, это невозможно. Ну разве что есть вариант перейти на миниатюру и забыть обо всем остальном. – Вы затронули тему сложных времен в смоленском Союзе художников. Но когда Вы приняли руководство организацией, сложные времена уже стояли под дверью. Зачем Вам, востребованному скульптору, профессору Смоленского государственного университета, человеку, бесспорно, очень занятому, это было нужно? Должность председателя сегодня ведь ни жизни не украшает, ни здоровья не прибавляет. – Совершенно верно. И отвлекает, и не прибавляет. Не знаю. Наверное, есть какое‑то предначертание на жизненном пути. Умом я понимаю, что времени всё меньше и меньше остается, как говорится, не мальчик. Администрирование очень много чего отнимает, когда с утра начинают вести приходить негативные: то тут что‑то не так, то там… Надо должным образом на них реагировать, но не получается, потому что финансовые обстоятельства весьма скорбные. Чтобы содержать такое хозяйство, как у нас, нужны достаточные финансовые средства. А откуда им взяться? – Ходить по миру с протянутой рукой и дружить с начальством. – И по миру ходим, и дружим, и придумки разные придумываем. Потихонечку мы с кредиторами рассчитываемся. Не так быстро, конечно, как того бы хотелось. Но, понимаете, сегодня так устроено законодательство, что на долги накручиваются проценты, и немалые. В результате все наши усилия сводятся к нулю. Мы возвращаемся к первоначальному состоянию. – И что? Никак нельзя договориться с кредиторами? – Пока не получается. – Скажите, Валерий Степанович, а каким образом сегодня Союз художников зарабатывает деньги? При советской власти – понятно: художественный фонд, заказы со всей области, работа и, в общем‑то, безбедное существование художников. А сегодня, когда всего этого нет, как? – Трудно. Беда в том, что в Смоленске нет художественного рынка, и то, что мы продаем в художественном салоне, проблемы решить не может. В России, за исключением столиц и портовых городов, этот рынок вообще отсутствует. В богатых регионах художественную жизнь поддерживают богатые организации или власть, что реже. У нас, к сожалению, ничего подобного нет. При всем хорошем к нам отношении областной и городской администраций серьезно помочь они нам не в состоянии, поскольку сами – в труднейшем положении. Спроса на художественные произведения сейчас нет, привычка ходить на выставки куда‑то уходит, как, впрочем, и в театр, и в кино. Диван – телевизор – компьютер. Круг замкнулся. И потом, чтобы что‑то заработать, надо что‑нибудь вложить, а чтобы вложить, надо где‑то взять. А взять негде. Правда, остались еще люди, которые помогают Союзу художников, но их совсем мало. У них тоже не простые времена наступили. Вот с утра сидим и ломаем голову, что нам еще предпринять? – Но ведь и приятные моменты случаются? Вы звание Заслуженного художника России получили. Поздравляю. – Спасибо. Конечно, звание – это радостное событие, что бы там не говорили. Каждый творец свое произведение пытается сделать достоянием общества. Без выставок, без пленэров, без общения в Домах творчества, как это было раньше, творческая жизнь невозможна. Художнику себя нужно видеть не только в зеркале, но и со стороны. И когда появляется награда – это, прежде всего, общественное признание, это взгляд со стороны, который дает чувство удовлетворенности. – Насколько мне известно, сегодня, чтобы получить звание, нужно пройти достаточно сложную процедуру. В прежние времена было как‑то проще. Сейчас это стало очень жестко. Особенно для провинции. – А меня по жизни сложности ведут. Когда вступал в Союз художников, тоже стали прижимать: что‑то много вы напринимали, сбавьте обороты. И со званием так же. Ко мне всю жизнь относятся «пожестче». – Скульптор – профессия совершенно особенная. В металл, камень, дерево Вы вдыхаете жизнь, и Ваши произведения становятся совершенно самостоятельными обитателями городов, поселков, парков, скверов. С ними можно общаться. Скажите, Вы часто с ними встречаетесь? – Часто не получается. Но мы с женой любим гулять по городу и изредка, но выбираем соответствующие маршруты. Так что видимся. Понимаете, когда делаешь работу, находишься в совершенно ином состоянии. Сложный процесс идет, когда что‑то появляется, исчезает, надо успеть ухватить, а потом переделать, потому что выясняется – это всё не то. Безусловно, огромное количество энергии в каждую работу вкладывается. И вот она закончена. Получаешь некое впечатление: вот здесь то, что надо, а здесь – не совсем, но в целом вроде образ сложился. Состояние законченности для произведения – это особое состояние. Эскиз – эскизом, а когда всё это заворачивается в единую оболочку образную, тогда оно и начинает звучать по-настоящему. – Вы часто бываете довольны собой? – Нет. Закончил работу, и впечатление о ней сложилось, но со временем оно меняется, потому что я понимаю: да, закончил, всё как бы сошлось, но сомнения, возникающие в процессе, еще не все изжиты. Через какое‑то время видишь произведение по-новому и, бывает, замечаешь, что можно где‑то сделать по-другому, а бывает, что и удивишься: хорошо получилось, я ли это сделал! – Над чем Вы любите работать «для души»? – Всегда по-разному. Я тут недавно открывал выставку в музее Коненкова и меня спросили: «Много ли неосуществленных работ?» На самом деле, их очень много. На полках стоят пластилиновые эскизы, смотрю на них, вижу – хорошая задумка. Но ведь новые идеи постоянно возникают. И некоторые из них тоже – на полку, к сожалению. Главная моя тема – Смоленщина. В родной Монастырщине восстанавливается храм. Я пришел к настоятелю и спросил, чем помочь. И начали мы с батюшкой в совершенно пустом здании что‑то предпринимать. Иконостас сделали, аналои, распятие. Работа продолжается. И ныне часть гонорара, за «Владимира» полученного, я вложил в обустройство храма. Хотелось бы и роспись там сделать. Или мозаику. По возможности. – Скажите, Валерий Степанович, совместная выставка с великим Коненковым в музее его имени священного трепета у Вас не вызвала? – Нет. Мне даже самому странно, почему так? У меня даже мысли не появилось: «Как это? Он такой великий, а тут рядом я со своими произведениями?». На удивление спокойно воспринял. Идею выставки предложил музей. Мне она понравилась. Единственное, что беспокоило, – как концептуально выстроить экспозицию? За что зацепиться? И тут музейщики подсказали слово «диалог». И мы построили экспозицию как разговор во времени двух скульпторов, на сопоставлении произведений. И судя по реакции зрителей, в целом получилось. Не стоит жить у времени в плену. – Удачи Вам! И еще раз поздравляю от имени читателей «СН» с высоким званием «Заслуженный художник РФ». – Спасибо большое.

Беседовала Лариса РУСОВА