Путники в ночи

Удивительно элегантный вид приобрел Смоленский Камерный театр к открытию очередного сезона. На идеально оштукатуренном фасаде появились логотип учреждения и световое табло, прилегающая к зданию театра территория соответствующим образом обустроена. Все – достойно, красиво и, что немаловажно, свидетельствует о безупречном вкусе руководителей театра. Здание, представьте, стало поистине украшением перекрестка улиц Николаева-Багратиона, и будьте уверены: все, кто случайно оказался рядом, непременно войдут внутрь, а там и спектакль посмотрят, и, глядишь, станут завзятыми театралами. А внутри – прекрасное фойе, выдержанное в светлых тонах, на стенах – портреты тех, кто дарит радость приобщения к высокому искусству. Короче, администрация во главе с директором театра Оксаной Неклюдовой к открытию сезона 2016-2017 годов готова. А наступивший сезон для Смоленского Камерного театра – новый во всех смыслах. Смысл первый: в театре полностью поменялось руководство, что болезненно, поскольку «театр – не организация. Театр – организм» (цитата из классика). Смысл второй: лицо театра – главный режиссер, определяющий репертуарную политику, стилистику спектаклей, актерскую занятость. Театр таков, каков главный режиссер. Он тоже – новый. Правда, справедливости ради, стоит сказать, что Елена Янышева не так чтобы совсем уж незнакома смоленским зрителям. Много лет назад она поставила в Камерном театре пьесу Франсуазы Саган «Сиреневое платье Валентины». Итак, первая премьера сезона. В постановке главного режиссера Елены Янышевой – вольная фантазия на тему пьесы Алехандро Касоны «Деревья умирают стоя». Пьеса эта появилась у нас где‑то в середине 50-х годов прошлого столетия, обошла многие театры страны. Она в ту пору была беспроигрышным вариантом. Незамысловатая мелодрама, рассказывающая о вечных ценностях: добре, любви, надежде, стремлении человека к счастью. В начале восьмидесятых на сцене Смоленской драмы ее поставил Павел Хомский. В ту пору Павел Осипович был главным режиссером столичного театра имени Моссовета, где «Деревья…» с Фаиной Георгиевной Раневской в роли Бабушки шли с бешеным успехом. В Смоленске Бабушку играла замечательная артистка Нина Павловна Шошенкова, в сцене с охотником принимали участие две совершенно ослепительные собаки породы «колли». Наш спектакль, как и московский, имел фантастический успех. И вот, спустя почти тридцать лет, сеньор Касона вернулся в Смоленск. Правда, на сцене Камерного театра происходит не совсем то, о чем он писал в далеких двадцатых прошлого века. Спектакль, как сказано в программке, поставлен «по пьесе Касоны» и называется иначе, чем у автора, а именно: «Письма счастья, или когда зацветут деревья». Так про что же спектакль? Из ярко освещенного стильного фойе, выдержанного в светлых тонах, зрители попадают в зал, где царит полумрак, но света хватает, чтобы разглядеть на сцене как‑то очень неудобно свернувшуюся «калачиком» фигурку. Мальчик, девочка, кто знает? Но оно – на авансцене, хотя до официального начала спектакля еще где‑то минут десять. Интересно, давно лежит? А главное, зачем и почему? Но тут подошло время начала спектакля, на сцену дали полный свет и началось… А что, собственно, началось? Карнавал? Танцевально-развлекательный пролог к основному действу? Впрочем, какая разница? Главное, у тех, кто прыгает и скачет, – на лицах улыбки, в руках – воздушные шарики, они впопыхах обмениваются репликами, и до зрителей доходит, что попали они не на дискотеку, а в очень даже приличное благотворительное заведение, штатные работники которого, представьте себе, ужимками и прыжками лечат израненные человеческие души. Это понимает Изабелла, потерявшая жизненные ориентиры (арт. А. Давлетшина) и Дедушка (арт. А. Кокшаров), который во что бы то ни стало должен помочь Бабушке увидеть внука, которого сам же и выгнал двадцать лет назад, уличив в неблаговидном поступке. И вот тут‑то, собственно, и начинается сам спектакль с невинными мистификациями, ложью во спасение, горькими узнаваниями и разочарованиями, а также с внезапно вспыхнувшей любовью. Мило и трогательно, если бы артисты понимали, чего, собственно, хочет от них режиссер-постановщик. И это странно, потому что пьеса‑то простенькая. У автора всё написано, знай себе с правильными интонациями проговаривай текст, который из зрителя и слезу выжмет в нужном месте, и улыбнуться сквозь слезы позволит. А на сцене Бабушка (арт. Н. Трапезникова) корректно скорбит под «Колыбельную» в исполнении Анны Герман, талантливый имитатор Маурисьо (арт. Н. Фарносов) продолжает вести одному ему понятную игру в заботливого внука, и тут появляется Другой (арт. П. Пирожков), тот самый внук-мерзавец, прибывший в отчий дом с гнусной целью – лишить крыши над головой близких родственников. Но не тут‑то было, мудрая Бабушка, разгадав злокозненность «незнакомого» сеньора, шутка ли, двадцать лет не видела родного внука, произнесла проникновенный монолог и… О, чудо, что‑то в душе и голове негодяя сдвинулось! Он спасается бегством под натиском правильных слов, а с Бабушкой начинают происходить странные вещи. Она почему‑то раздевается: летит на пол шляпка с вуалеткой, за ней – пиджак в стиле Елизаветы II. Дальше дело не пошло, Бабушка опомнилась, а спектакль закончился. Про что он был, почему, зачем и для чего поставлен в Камерном театре – не поняла. В подобных случаях жаль артистов – путников в ночи.

Лариса РУСОВА