Николай Писаренко: «Пережить бы культурное «безвременье»

3 декабря исполняется 80 лет заслуженному деятелю искусств Российской Федерации, композитору, председателю Смоленской региональной организации Союза композиторов России, певцу, педагогу, общественному деятелю Николаю Егоровичу Писаренко. Целеустремленный, жизнерадостный, полный идей, планов и перспектив, композитор Писаренко сделал многое для популяризации музыкальной культуры Смоленской области далеко за пределами региона. Благодаря ему в свое время в областном центре и в малых городах Смоленщины в рамках всероссийских фестивалей «Композиторы – детям» и «Музыкальная палитра России» проходили концерты с участием известных композиторов и исполнителей. Его «Перевозчик-водогребщик» из оратории «Мать моя, Мария Тимофеевна» на стихи Александра Твардовского до последних земных дней великой Людмилы Георгиевны Зыкиной был в репертуаре певицы. Человек светский и коммуникабельный, он не пропускает ни одного музыкального события, вне зависимости от его значимости. Под руководством Николая Егоровича областная организация Союза композиторов пополнилась талантливыми людьми. В общем, ему есть за что себя не корить, а нам – за что его глубоко уважать. Сегодня композитор Николай Писаренко – гость «СН». – Николай Егорович, наш разговор я хочу начать не с традиционных поздравлений и пожеланий. Они – чуть-чуть позже. Я хочу задать Вам вопрос, над разгадкой которого бьюсь полгода. На прошедшем, 59-м музыкальном фестивале имени М.И. Глинки, впервые за много лет, в его концертах не принимали участие смоленские композиторы. На пресс-конференции в канун фестиваля, обнаружив Ваше отсутствие в афише, я задала по этому поводу вопрос руководству филармонии и услышала в ответ, что Вы отказались. Теперь вот у Вас спрашиваю: «Почему смоленские композиторы отказались от «Подношения Глинке»? – Во-первых, нам никто не предлагал. А во-вторых, в дни фестиваля мы провели два концерта совместно с Московским ансамблем современной музыки, который исполнял наши произведения. Один – в Гагарине, второй – в Ельне. – Спасибо, что через полгода просветили. А на афишу 60‑го, юбилейного фестиваля лично Вы, человек широко известный в музыкальных кругах России, будете каким‑то образом влиять? – Конечно, нет. Нас не зовут, а самим напрашиваться… Зачем, если нас не замечают? Просто мы никому не нужны. Понимаете, с первых дней фестиваля и до недавнего времени существовала, с моей точки зрения, замечательная практика работы оргкомитета по их организации и проведению, куда входили первые лица области, руководство филармонии, самые известные в области музыканты и обязательно руководители, в том числе и культуры. В мою бытность художественным руководителем филармонии мы проводили до ста семидесяти концертов в течение десяти дней. Сегодня можно себе представить, что знаменитый на весь мир, народный артист Советского Союза Анатолий Соловьяненко выступал в трех районах Смоленской области? Певец, который никогда не выступал в сельских клубах, на Смоленщине делал это с удовольствием. – Потому что родина Глинки или гонорар был достойный? – Потому что перед Глинкой преклонялся. И так поступали все великие артисты. Мстислав Ростропович выступал и в Смоленске, и в Вязьме, и в Ельне. А если приезжала Ольга Борисовна Воронец, она давала не менее десяти концертов. Кроме того, мы и свои силы успешно использовали. Представляете, сколько в ту пору в филармонии было творческих коллективов? Ансамбли «Феникс», «Смоляне», «Колокола», «Таусень», коллектив заслуженной артистки РФ Валентины Пальвинской. Кроме того, мы привлекали народные хоры, духовые оркестры, оркестр народных инструментов под руководством Владимира Русакова. В фестивальные дни около десяти коллективов Москонцерта обслуживали село. Представляете, какие силы были задействованы? Мы понимали, что на селе тоже живут люди, которым нужна высокая культура. – Фестиваль имени М.И. Глинки – самое важное музыкальное событие в нашем городе, все мы его с нетерпением ждем, и потому чуть-чуть болит душа за предстоящий юбилейный. Нашу любимую филармонию лихорадит, меняется руководство. Согласитесь, пятый директор за четыре года – это как‑то чересчур даже для нашего города, который повидал многое. – Как говорил великий Махмуд Эсамбаев, «руководство филармонии должно быть ее лицом». Руководители должны быть людьми уважаемыми, к их словам должны прислушиваться. Конечно, необходимо взаимопонимание с коллективом. Вспоминаю себя: в первое время, пока должным образом не стали воспринимать меня исполнители, было очень трудно. В филармонии, кроме того, должен быть уважаемый артистами художественный совет, через который проходят все программы. К работе худсовета мы привлекали преподавателей музыкального училища. В ту пору в нем работали музыканты высочайшего класса. Яркий пример. Когда Виктор Павлович Дубровский создавал свой оркестр, две трети музыкантов были из училища. И оркестр звучал! – Извините, но в эпоху послевузовского распределения к нам приезжали выпускники лучших музыкальных учебных заведений страны. Работала система. – Но ее надо поддерживать. Будучи художественным руководителем, я ездил на так называемые «музыкальные ярмарки», где в неформальной обстановке была возможность встречаться с артистами, приглашать на работу. Таким образом я «купил» Галину Широкову, Юрия Афонова, Галину Комиссарову и многих других. – Помнится, Вы мне как‑то рассказывали, что чуть было Любовь Казарновскую не «сосватали»? – Было дело. Казарновская согласна была приехать, даже в Министерстве культуры бумаги на этот счет подписала. Но потом Юрий Темирканов пригласил ее на большие зарубежные гастроли со своим оркестром. И она предпочла Францию с Англией, правда, извинялась и, более того, приехала в Смоленск, чтобы написать соответствующее заявление. И Валерий Алиев был здесь по поводу устройства в филармонию. Это случилось, к сожалению, в мое отсутствие. Он не нашел общего языка с дирекцией и уехал в Калининград. – Смотрю я на Вас, Николай Егорович, и в очередной раз горько сожалею о том, что Вы так редко поете со сцены Смоленской областной филармонии. Голос‑то у Вас – от Бога. – Этому во многом я обязан своим преподавателям. Я учился у выдающихся хранителей искусства русского вокального пения. Без ложной скромности, у нас с Федором Ивановичем Шаляпиным – одна школа. Он учился пению у Усатова, а тот, в свою очередь, был учеником Эверарди. А кто такой Камилло Эверарди? Профессор Петербургской консерватории, у которого учились Фигнер, Пирогов, Ершов, Тартаков. А я учился у сына Тартакова, и на втором курсе консерватории пел в Казанском оперном театре. – Казанская консерватория, оперный театр… Почему в Смоленске оказались? – Я рос без отца. Ни прикрыть, ни поддержать было некому. Отец мой пропал без вести в 1941-м, под Ельней. Мне очень хотелось отыскать его могилу или хоть какой‑нибудь след. Я распределился в Смоленск, поскольку педагогическому училищу требовался преподаватель, а самое главное, обещали жилье. Преподавал на музыкальном отделении. – Не жалеете, что выбрали Смоленск? – Иногда жалею. Знаете, когда я распределялся в Смоленск, чиновник из отдела по распределению молодых кадров Министерства культуры предупреждал, что я еду в «музыкальное болото». А когда я начал про Глинку и Даргомыжского, он ответил: «А где они жили? Михаил Иванович – в Петербурге и Германии, и Даргомыжский приезжал собирать оброк и тут же уезжал. А Твардовский, Исаковский, Докучаев? Где они жили?» – Но Вы живете в Смоленске. Здесь родились Ваши дети, а потому город стал родным, я думаю. Кстати, художественным руководителем филармонии сколько лет отработали? – Четыре года. Потом уехал в Кисловодск, где проработал худруком Государственной филармонии тоже четыре года. Не получилось с жильем. Семья оставалась в Смоленске, а жить на два дома – тяжело. Я вернулся, но полгода не мог устроиться на работу. Меня никуда не брали. И хотя были неплохие предложения из Волгограда, Красноярска, Петрозаводска, Липецка, других городов, не хотелось опять жить на два дома. А в Смоленске, благодаря «доброжелателям» из обкома КПСС, мне места не было. Спасибо Анатолию Николаевичу Новикову. В ту пору он возглавлял областной комитет по телевидению и радиовещанию и взял меня на должность главного музыкального редактора стереовещания. А потом предложили работу в музыкальном училище, где мне очень повезло с учениками. Сегодня они – гордость российского вокального искусства. Это Максим Щербицкий, Владислав Косарев, Светлана Российская, Миляна Устинова. – Господи, Николай Егорович, да случись всё в жизни несколько иначе, Вы бы украсили любую сценическую площадку. В очередной раз задаю вопрос. Почему Вы не поете? – А где петь? Никто не предлагает, а сам униженно просить я не могу. Между прочим, за пределами Смоленской области тоже удивляются, почему я не работаю певцом. Были неплохие предложения из других городов, но опять куда‑то ехать, жить вне дома как‑то не хочется. – А к музыкальному сочинительству когда обратились? – А году в 1953-м прошлого столетия. Я ведь с детства играл и на гармошке, и на баяне. Сочинял и песни, и частушки. Потому и в музыкальное училище сравнительно легко поступил, хотя конкурс был – сорок человек на место. Закончил его как вокалист, а потом уже по рекомендации моего педагога поступил в Казанскую консерваторию. Он был ее выпускником. – Вы пишете хорошую музыку, Николай Егорович. Пожалуй, сложно найти человека, который не знает Вашу знаменитейшую «Песню о Смоленске» на стихи Владимира Клочкова. – А песню «Отними у меня Россию» на стихи Виктора Смирнова исполняют в Белгороде, Новосибирске, Ульяновске, на Ставрополье. В Смоленске мои песни поют только в ресторанах. У меня более семисот произведений, написанных в разных формах: оратории, сонаты, поэмы. Понимаете, в России много очень неплохих композиторов, но времена поменялись. Если раньше советская музыка широко пропагандировалась, поощрялась, поддерживалась и распространялась с помощью Министерства культуры, сегодня этого нет. У меня, например, даже нет возможности издаться – очень дорого, не по карману. – Очень хочется верить, что еще на нашем веку что‑нибудь изменится в лучшую сторону и те, от кого это зависит, наконец, поймут, что культуру нужно поддерживать, что она не может жить по остаточному принципу, что хроническое невнимание к ней грозит бедой. Хотелось бы дожить до лучших времен, верно? Кстати, для Вас время как бежит? Быстро? – Времени катастрофически не хватает. Вот я с 1997 года – председатель Союза композиторов. Ежегодно мы проводим фестивали и концерты для детей, только в этом году уже прошло более двадцати, причем в интернатах для детей-сирот и детей-инвалидов. Мы не оставляем своим вниманием и ветеранов. Организовали фестиваль под названием «Ветераны смоленской культуры», посвященный тем, кто в разное время и в разные годы воспевал наш край. Поверьте, сегодня это очень непросто. – Как юбилей отмечать будете? – Думаю, хорошо. – А чего пожелать? – Здоровья и сил пережить «культурное» безвременье.

Лариса РУСОВА