Игра в куклы как призвание

В Смоленском областном театре кукол Павел Анинин поставил восемь спектаклей. Сначала в качестве приглашенного, потом в должности исполняющего обязанности главного режиссера. С этого сезона Павел Валентинович – главный режиссер Смоленского областного театра кукол.

Думается, режиссеру с театром, как и театру с режиссером, крупно повезло. Во всяком случае, всё, поставленное Павлом Акининым, пользуется неизменным успехом у зрителей, вне зависимости от возраста. Потому что его спектакли очень добрые, и не только рассказывают забавные истории, но и учат думать, радоваться, сопереживать. Эстетика Павла Акинина – изысканна и современна, стилистика – доходчива и понятна. Такое случается не часто. Сегодня главный режиссер Смоленского областного театра кукол Павел Акинин – гость «СН». – Павел Валентинович, почему взрослые дяденьки играют в куклы, вот Вы, например? – А просто мужчины всегда во что‑то играют. Я, например, играю в профессиональный театр. Я безумно люблю театр кукол, и два своих высших образования – актерское и режиссерское – получил с уклоном в театр кукол, хотя в театральный институт я поступал на актера драматического театра, как все. Но так случилось, что при поступлении я увидел выпускные спектакли актерского и кукольного отделений и то, что творили куклы, меня до такой степени потрясло, что я про драму забыл. Я целенаправленно работаю только с куклами, хотя много раз меня приглашали на постановку и в драматический театр, и в ТЮЗ. Нет! Принципиально не хочу! Я – режиссер и актер театра кукол. – В кукольном театре обязателен тандем: актер – кукла. Почему Вам с этой парой работать интереснее, чем просто с актером? – Потому что это гораздо сложнее. Одно дело – я выстроил мизансцену артисту-человеку, который благодаря своей физиологии это сделает. Кукла этого сделать не может. Она живет по другим законам. Артисту-кукольнику приходится сначала выстраивать мизансцену под себя, а потом всё перевести в куклу, оживить ее. Для меня самый лучший спектакль, когда кукла молчит, но я, глядя на нее, понимаю, что с ней происходит. Это самое сложное и самое ценное в нашей профессии, когда через куклу, через ее жесты можно понять, что с ней в тот или иной момент происходит. Это сложно, и мало у кого получается, на самом деле. – В спектаклях, которые видела я, артисты много работают, как говорится, живьём. Зрители видят и актера, и куклу. Оценку событиям дают и тот, и другой. Вы часто используете этот прием? – Это в Смоленске так получилось, а вообще, я использую различные приемы: и где есть артисты, и где их нет, и «черный» кабинет. В «Puppet – show» артист вообще не нужен. Артист – это винтик в часах, это механизм, которому я задал программу. Конечно, артисту хочется играть, самовыражаться, а здесь никакого самовыражения нет. Но в этом и заключается специфика театра кукол. Сейчас мы делаем спектакль, где есть мультимедийная часть. – Ваше «Puppet show» буквально взорвало театральную общественность. Такого мы не видели. Спектаклю скоро четыре года, но он по-прежнему пользуется сумасшедшим успехом. – Вот. Именно к этому жанру я и тяготею. Артист в театре кукол должен быть невидим. На первом месте должна быть кукла. Но спектакли должны быть разножанровыми. За что еще люблю театр кукол? За безграничность возможностей, чего нет в драме. Кукла способна делать всё: летать, бежать, ходить, главное, чтобы фантазия присутствовала. – Так ведь с этим надо родиться. А еще при этом обладать богатым воображением и пространственным мышлением. Верно? – Обязательно. А еще я считаю, что каждый режиссер обязан нести не только свою мысль, но и частицу себя. – У Вас очень добрые спектакли и полное отсутствие в них злых героев… – Наверное, но здесь мне во многом помогают мои дети. Моя старшая, ей скоро пять будет, можно сказать, родилась в театре, растет в театре и даже, может быть, скоро что‑нибудь сыграет. Она не любит ходить в садик, предпочитает ходить с папой на работу. Она сидит на репетициях, смотрит, иногда подсказывает и артистам, и мне. Я и ориентируюсь на такого зрителя, абсолютно адресно стараюсь делать спектакли, чтобы это было понятно и 3-летнему, и 5-летнему. Ведь случаются спектакли, которые посмотрел, и что? А ничего в душе не осталось, ни радости, ни грусти. Вышел – и забыл. Это не театр. – А что прежде всего театр должен давать ребенку? – Я считаю – эмоции. Дети ведь ими живут. У них еще нет логики, они не умеют мыслить рационально. Добрый Волк и веселые Поросята в их душах больше хорошего оставят, чем герои, которые делятся на добрых и злых. Кроме того, это очень примитивно, а дети порой умнее нас, и разговаривать с ними надо, как со взрослыми. А кто плохой, кто хороший – они сами разберутся. И в «Колобке» мне хотелось рассказать о том, что, как и любой ребенок, Колобок хочет вырваться из-под опеки родителей. Вы замечали, как маленькие дети на попытку взрослых чем‑то помочь, всегда говорят: «Я сам! Я всё сделаю сам!»? Это хорошо, но ведь вокруг много опасного. Наверное, ситуации, в которые попадает Колобок, можно показать жестче, напугать, но я абсолютно не хочу никого пугать. Поэтому персонажи нашего спектакля просто пытаются вернуть Колобка домой, а «я тебя съем» – это просто присказка такая. – Говорите: «не хочу никого пугать», а чего же тогда задумали поставить «Семью вурдалака»? Там ведь сплошные ужасы готические. – Русскую классику, в том числе и Алексея Константиновича Толстого, я стал читать лет с шести. И эта повесть мне еще тогда запала в душу, чем – не могу понять. И сейчас я в очередной раз открываю для себя Алексея Константиновича Толстого. Это ведь так интересно – открывать классику. Я вот тут недавно Пушкина поставил, так зрители говорят, что на сказку о Золотой Рыбке они посмотрели совершенно с другой точки. Вот и «Семью вурдалака» пытаюсь разгадать прежде всего для себя. – И я, представьте, не понимаю, про что эта повесть. Ведь не просто так близкие родственники стали изводить друг друга? – Вот в этом‑то всё и дело! А про что? Здесь много чего заложено: нарушение Заповедей, нарушение Семейного устава, когда глава семьи говорит: «Вбейте мне кол!», а сын этого не делает, потому что в нем преобладает чисто человеческое начало. – Разве это плохо? – Не знаю. До сих пор пытаюсь понять. – Но ведь это у Вас уже вторая попытка? – Да. Первая была в Нижневартовске. Спектакль идет на «ура». Почему, хотя очень не люблю копировать спектакли, берусь за него во второй раз? В том спектакле нет ни Любви, ни Веры, ни Бога. Там я поставил Толстого, а сейчас, через Толстого, я хочу поставить Акинина. Режиссер обязан себя показывать, иначе он не режиссер. Сейчас я хочу поставить спектакль про Любовь и про Бога. Во всяком случае, попытаюсь сделать так, чтобы зритель уходил в восторге от того, как его лихо попугали, и от того, что несмотря на кажущуюся бессмысленность жизни, в ней есть Любовь. Это главное. К сожалению, премьеру придется ненадолго отложить. Нужно делать новогодний спектакль. Это молдавская народная сказка «Солнышко и снежные человечки», очень трепетная, затрагивающая самые тонкие струны человеческой души. Это будет спектакль о том, ради чего всем нам стоит жить. – Павел Валентинович, почему Вы выбрали Смоленск? – Не так. Это скорее Смоленск меня выбрал через сайт Брянского театра кукол. Руководству Смоленского театра понравились названия моих спектаклей. Приехали, посмотрели, подошли и сказали: «Мы в восхищении! Не хотели бы у нас что‑нибудь поставить?» По мере сил я никому не отказываю, поэтому согласился. Приехал в Смоленск и влюбился в город. У него есть свое лицо, есть безумно красивая Крепостная стена. Смотрю на нее и испытываю восторг. Я очень люблю историю, а здесь она видна. Ставлю спектакль, а в голове мысль: «И чего я работаю в Брянске? Лучше бы в Смоленске». А потом и ситуация соответствующая сложилась. В Брянске театр кукол власти, по сути, загубили. Всё, что мог, я там сделал, но тратить свою жизнь на борьбу, – не могу. Спектакли мне ставить приятнее. Борьба для меня – ну просто никак… Руководство Смоленского театра кукол (и не только, меня приглашали многие театры) предложило мне работу. Но я не мог бросить тот театр, пока не сделал всё, чтобы он существовал. Слава Богу, у меня есть чувство ответственности. Вроде все дела в Брянске почти завершил, можно перебираться в Смоленск, а тут выясняется, что театру кукол дают служебную квартиру. – Слушайте, в кои‑то веки! Это просто звезды сошлись, и город Вас принял. Будем считать, что всё случилось к всеобщему удовольствию. Вы – главный режиссер Смоленского театра кукол, дети и взрослые с нетерпением ждут Ваших новых спектаклей. «Семью вурдалака», кстати, с какого возраста рекомендуете смотреть? – Думаю, 16+. Я четко разграничиваю спектакли по возрасту зрителей, но очень скептически отношусь к возрасту 0+. Я не понимаю, зачем родители идут в театр с грудничками? Ребенка ведь можно просто перепугать. Хотя психологи разработали концепцию «Бэби-театра», реально ориентированную на 0+. Попробую и я к этой модели обратиться, но я несу ответственность только за то, что я показываю, а родители – за психику ребенка. «Бэби-театр» мы сделаем, хотя, уверен, до 3-х лет ребенка в театр приводить неразумно. – А как же Ваша старшая дочь, которая и родилась в нем, и выросла? – Понимаете, есть спектакли, как, например, «Муха-цокотуха», который можно смотреть и с 2-х лет. Ребенку понятно, что происходит, потому что мама ему эту сказку читала. Ребенок воспринимает «повторы», и если делать спектакль от 0+ до 3+, необходима схема: пятнадцать минут ребенок смотрит спектакль, потом отдыхает от увиденного, и опять пятнадцать минут смотрит спектакль. Только так он что‑то воспримет и усвоит. Для ребенка до трех лет самое главное – видеоряд. Ушами он ничего не поймет, поймет только глазами. – А как Вы оцениваете труппу Смоленского театра кукол? Вам легко с ними работается? – Я всегда говорю: «Главное, чтобы им со мной было легко». – У меня сложилось полное впечатление, что им с Вами не просто легко, им с Вами – интересно, а главное – они Вас понимают. – Всё-таки я учился профессии семь лет в Екатеринбургском государственном театральном институте, после окончания которого работал несколько лет в Московском областном театре кукол, а потом ушел в свободное плавание. Предложений было много, но я выбрал город поближе к Москве – Брянск. – А почему Вы покинули Москву, куда все стремятся? – И я стремился. И складывалось там всё великолепно. Мои спектакли в Московском областном театре кукол идут уже одиннадцать лет. Мои постановки, кстати, идут с успехом во многих театрах. В свое время мне очень хотелось сниматься в кино. Снялся в двух сериалах: «Московская сага» и «Штрафбат». Попробовал и понял, что это абсолютно не мое. – Главный режиссер – это ведь не просто постановщик, верно? Это еще и груз административных обязанностей. – Главный режиссер должен делать политику театра, строить репертуар и обязан хотя бы раз в год приглашать режиссера со стороны. Из театра нельзя делать болото. Ни в коем разе. Обязательно театр должен выезжать на фестивали. Обязательно должны быть гастроли. Режиссеру и актерам необходимо встречаться с критиками. Вот сейчас окончательно перееду, перевезу семью и тогда… – Всё будет хорошо, я думаю. Есть великолепное здание театра, есть очень хорошая труппа, есть полное взаимодействие с начальством. Что еще нужно? – Нужны хорошие спектакли в возрастных диапазонах: 0+, 3+, 6+, 12+ и, если повезет, спектакль для взрослых. Ежегодно.

Беседовала Лариса РУСОВА