Зодчие

К 60-летию Смоленского отделения Союза архитекторов России

11 ноября в культурно-выставочном центре имени Тенишевых состоится торжественное открытие юбилейной выставки проектов, созданных смоленскими архитекторами за 60 лет работы под крылом объединившего их творческого союза. Я думаю, что для многих смолян станут откровением функциональные, но при этом удивительно красивые архитектурные разработки, которые, если бы всё сложилось и они воплотились в жизнь, непременно обогатили бы городскую среду. Более того, сделали бы наш город еще уютнее и комфортнее для смолян и привлекательнее для туристов. Например, в Смоленске мог бы появиться дендропарк, который благополучно соединил бы центр города с набережной Днепра, или, предположим, обрел бы новую жизнь самый популярный туристический маршрут вдоль крепостной стены в районе улиц Исаковского-Соболева. К сожалению, этого не случилось. Многое из того, что могло способствовать обновлению и развитию города, улучшению жизни смолян, сегодня в чертежах, рисунках и макетах пылится в мастерских смоленских зодчих. Почему? Об этом размышляет гость «СН» архитектор Альфред Калиновский. – Альфред Чеславович, когда 32 года назад Вы оказались в Смоленске, какое впечатление произвел на Вас город? – Потрясающее. После моего родного Бреста на плоской равнине – такое пространство. То, что он расположен на холмах по обеим сторонам Днепра, создает замечательные перспективы, интересные пространственные связи – градостроительный потенциал огромный. Но сама городская среда в целом, за исключением центра, в Смоленске отсутствует. Не у меня одного возникает проблема – показать гостям город именно как город. Недавно в соседнем Пскове несколько дней гуляли по городу. Многие из нас уже забыли про такое интересное занятие – просто гулять по городу. А в Смоленске – круг почета по центру и всё. Дальше – овраги, убитые спальные районы, неблагоустроенная застройка. Города – нет. В этом большая проблема. Чтобы связать Смоленск как город в единый организм, нужны оригинальная концепция, нестандартные градостроительные решения, использующие природные особенности. Можно гулять по городу, воспринимая только городскую застройку, а можно сквозь зеленые зоны, которые входят в эту застройку. Застроенные территории и зеленые массивы как бы перетекают друг в друга. Это может быть очень интересно. – Сегодня говорить о «зеленых» зонах просто несерьезно, ввиду почти полного их отсутствия. – Это печально. Когда мы сообща готовились к «отгремевшему» юбилею города, помнится, я как‑то заметил, что к 1100-летию Смоленска наши предшественники заложили два парка на Поповке и Киселевке, а к 1150-летию мы благополучно их уничтожили. Тогда парки строились вместе с новыми жилыми районами. Строили по-советски, но грамотно. Понятие «градостроительство» существовало. Последний откорректированный генплан города заложил основное направление развития города на юг. Покажите мне на генплане хоть одну зеленую зону среди территорий перспективной застройки. Сейчас ни в одном новом жилом районе, которые широко и помпезно рекламируются застройщиками, ни одного даже сквера не заложено, не говоря о уже большем. Жители Королевки вообще еле отстояли гектар сосновой рощи. – В далеком 84-м Вы легко вошли в смоленское архитектурное сообщество? – Я приехал на работу в институт «Смоленскгражданпроект» и в профессиональное сообщество влился органически, потому что в ту пору любой молодой архитектор, приезжая в этот город, где архитектура была на уровне, попадал в благоприятную среду, автоматически признавался коллегой. В те годы здесь было много талантливых архитекторов. Тебя принимали как равного, как специалиста и учили тонкостям профессии, учили понимать архитектуру. Эта «прививка» осталась на всю жизнь. Ведь наша профессия – это профессия «стариков». Кто‑то про Тадао Андо сказал, что к юному для архитектора 64-летнему возрасту он награжден всеми премиями, какие только есть. Это о возрасте. Наше поколение, закончившее институты в 80-х годах, только сейчас подошло к профессиональному расцвету. К сожалению, когда у нас самый высокий потенциал, когда мы «созрели» как специалисты, востребованность нашей профессии «на нуле». Такое время. – Вы полагаете, что это общероссийская беда? – Безусловно. Вот газета Союза архитекторов России № 3 за этот год. Начало статьи первого вице-президента Союза архитекторов России Виктора Николаевича Логвинова, который пишет: «С прошедшим 17 мая заседанием Госсовета архитекторы связывали немалые надежды. Ведь только ленивый не ругает «каменные джунгли» новых жилых районов «эконом-класса», разрушение памятников и исторических панорам старинных российских городов, многочисленные градостроительные ошибки, начиная с перенаселенностью одних районов и «обезлюдиванием» других и кончая «некомплексной» застройкой, вырубкой под жилье парков и скверов. Надеждам сбыться было не суждено». Дальше развитие темы. Узнаете смоленские проблемы? К сожалению, сегодня у нас законодательство таково, что всему этому безобразию противодействовать сложно. – Значит, надо менять законы. – Безусловно, если мы не хотим окончательно потерять прелесть наших городов и намерены оставить что‑то стоящее потомкам. И это не только мое мнение. Союз архитекторов России ведет громадную работу на высшем государственном уровне, чтобы внести изменения в закон. Дальше так продолжаться не может. Какие‑то подвижки есть. Люди в высших эшелонах власти, в Государственной Думе начинают понимать, что сложившаяся ситуация просто гробит страну, наше жизненное пространство. – Что прежде всего нужно изменить для поэтапного, скажем так, исправления ошибок? – Прежде всего нужно изменить отношение к градостроительству в головах власть предержащих. А дальше начинать с самых главных документов: Градостроительный кодекс, Закон об архитектурной деятельности. – Изменить или переписать? – Приставка «пере» меня несколько напрягает, потому что мы всё время всё ПЕРЕделываем. Вместо того, чтобы шлифовать, поправлять – переписываем, перестраиваем, переделываем все нормы и все законы, причем за образцы берем далеко не лучшее. Как в законотворчестве, так и в жизни. И каков результат – возьмите хотя бы переделанный фонтан на Блонье – всё криво-косо, а можно было просто реконструировать то, что сделал раньше замечательный архитектор С.В. Шестопал, заменить оборудование, добавить подсветку. Нужно всё лучшее оставить, что‑то подправить, подкорректировать в соответствии с новыми условиями. Это же легче, дешевле. Смотрим – не работает, что‑то изменяем, добавляем. Не надо всё ломать. А у нас всегда – поворот на сто восемьдесят градусов. – Ментальность такая – до основанья, а затем… – Ну какая ментальность? Мне кажется, это нам навязано. Думаю, при всем несовершенстве законов, многое зависит от личности руководителя города, области. Если есть у руководителя амбиции и желание построить город, которым можно будет гордиться, куда не стыдно пригласить гостей и показать результаты своих стараний, где ему самому захочется жить, вырастить детей и состариться, он найдет возможность реализовать те или иные программы, сумеет организовать работу специалистов, будет выбирать из них лучших и требовать от них полной отдачи. Может, здесь главное слово СВОЙ? Прежде всего, градоначальник должен очень захотеть сделать город удобным, интересным, красивым. Как тот же Псков или Витебск, с которым при советской власти Смоленск всегда соревновался. Но Витебск ладно – теперь другая страна. Говорят, хороши Белгород и Калуга. Мы же в одной стране живем, в одном правовом поле. Почему в других городах что‑то получается, а у нас нет? Вы бы посмотрели, какая набережная в Пскове! Они три года ее строили, не гнали под пиар-проекты, выборы и юбилеи. Сделали замечательно и на века. Создана база, которую они теперь развивают, дополняют малыми формами. По псковской набережной приятно гулять. А наша набережная? Она уже вся сыплется. Создана очередная дыра в городском бюджете, поскольку теперь ее постоянно будут ремонтировать к очередным юбилеям. О чем это говорит? Об отсутствии нормального руководства градостроительным и строительным процессом. Много чего сделало, правильнее сказать, натворило в городе прежнее руководство под юбилейные программы. Желание сделать хорошо отсутствовало. Просто «осваивались деньги», преследовались какие‑то «узкие» интересы. А ведь чтобы определиться со знаковыми для города объектами, профессионально и хорошо должно работать Управление архитектуры и градостроительства и, прежде всего, нормальный главный архитектор города. – Которого у нас нет. – Вопрос: «Почему нет?» – Почему? – А потому что, не подумав, вытащить шашку и обезглавить городскую архитектуру проще всего. Ну ладно, «ушли» главного архитектора и, кстати, не самого плохого, но тогда на следующий день объявляйте конкурс на замещение должности и отбирайте самого достойного. Но главного архитектора в Смоленске нет с 2014 года. Я вспоминаю первого секретаря Смоленского обкома КПСС Ивана Ефимовича Клименко, который считал своим долгом общаться с архитекторами. У него были амбиции, и он серьезно занимался областной столицей. Я, мальчишка, защищал проект на его уровне. Чувствуете отношение? Не главный архитектор института, а молодой главный архитектор проекта защищал проект на уровне первого секретаря обкома партии, потому что тому это было не безразлично. Более того, когда властям нужна была предварительная проработка какой‑либо программы, на реализацию которой деньги еще не были выделены, нас вызывали, просили подумать и внести предложения, как лучше сделать. Институт «Смоленскгражданпроект» работал, был опорой руководства области. Творческая мысль работала. Прискорбно, но недавно и этот институт окончательно уничтожили. – Но сегодня каждый из вас имеет архитектурную мастерскую… – Мастерские – это другая весовая категория, хотя именно в свободных творческих архитектурных мастерских рождаются интересные идеи. Корень проблемы в градостроительстве. Вы посмотрите, что у нас получилось в результате реализации так называемого Генплана города, который фактически был сделан под интересы строительного бизнеса, под распил городской земли. Развитие города идет по экстенсивному пути. Мощные смоленские застройщики – «Гражданстрой», «СмолСтром», «Метрум-груп» и другие ушли на окраины. Огромный район «Гражданстроя» в Миловидово на 50 тысяч человек – 20% населения города. Откуда они возьмутся? А городу придется приложить огромные усилия, финансовые затраты, чтобы провести туда сети, построить дороги, пустить транспорт, построить объекты социальной инфраструктуры, затем обслуживать городскую территорию. Или всё это бросят, как надкусанное яблоко? Так вот, возвращаясь к Генплану: прежде всего он должен быть экономически выгоден для города – качественный генплан экономит городской бюджет. И город, как заказчик генплана, вправе был потребовать от проектного института научно обоснованного оптимального градостроительного документа. Может быть, наряду со строительством на свободных землях, заняться комплексной реконструкцией территорий в городе, а не уходить на периферию? Дать нашим крупным застройщикам определенные преференции, чтобы им стало выгодно заниматься реконструкцией застроенных территорий. Тогда под это можно реконструировать и улицы, и сети. И город будет компактнее и уютнее. Сегодня, к сожалению, интересы города и интересы тех, кто в нем строит, мягко говоря, не всегда совпадают. Для того чтобы мы получили высококачественную городскую среду, власть обязана руководить бизнесом, а не наоборот. Тогда и под застройку больших участков будет возможность разрабатывать комплексные проекты и толково строить, а не как сейчас – прирезывая кусками, привязывая один тип дома, пытаясь разноцветной покраской создать видимость некоего разнообразия. Меня сейчас очень волнует судьба участка на площади Победы возле магазина «Юнона». Как он будет застроен? Если власти захотят сформировать архитектурный ансамбль площади достойно, необходимо стимулировать собственника участка провести, при участии города, конкурс на лучший архитектурный проект. Но только нормальный конкурс. И уже затем играть в тендеры на разработку проектной документации и выбор подрядчика. Это, кстати, не противоречит и законодательству. – За счет чего сегодня живет Ваша архитектурная мастерская? – В основном, за счет частных заказов. – С частным заказчиком лучше работать? – Интереснее. Если заказчик достаточно образован и хорошо воспитан, опять же если обладает здоровыми амбициями, он заплатит за архитектуру и потратится на строительство. Но и труднее, потому что он не потерпит халтуры. Вообще, если частный инвестор способен потрать деньги на хороший архитектурный проект и потом вложиться в стройку, результат не заставит себя ждать. Например, торговый центр «Байкал» на площади Желябова, центр здоровья «Аквариус» на улице Попова, или недавно отремонтированный деловой центр на Памфилова, 5. – Ваш новый проект? – Комплекс бытового обслуживания с встроенной автостоянкой по улице Кирова (на месте бывшего рынка) в Смоленске. Архитектурное и градостроительное решение, на мой взгляд, получилось удачно. Надеюсь, что реализация не разочарует ни автора проекта, ни горожан.

Беседовала Лариса РУСОВА