Ваше величество, женщина…

Сегодня отмечает юбилей Вера Семеновна Троицкая – женщина удивительная, чьи дела, заботы, хлопоты, невероятные успехи и победы в области развития любительского искусства нашего города, несомненно, войдут в антологию смоленской культуры.

Веру Семеновну помнят, уважают, любят все, кому посчастливилось работать под ее руководством в Доме Учителя (сегодня он называется Домом работников просвещения), в Доме культуры профсоюзов (сегодня его почему‑то называют Дворцом), в Доме актера. Вера Семеновна была директором этих учреждений исключительно по призванию (базовая профессия у нее педагог). Согласитесь, редко встретишь отошедшего от дел начальника, о котором все, без исключения, бывшие подчиненные говорят только в превосходной степени. И о личностных качествах, и о профессиональном уровне, и об умении руководить людьми, учитывая сложности характера деятелей культуры, а также о необыкновенных организаторских способностях, благодаря которым появлялись новые оркестры, отмеченные наградами и званиями Народных, детский хор «Улыбка», оперная студия, театр балета, театр-студия «Диалог», молодежный эстрадный театр и прочая, прочая, прочая. Заслуги Веры Семеновны Троицкой отмечены орденом «Знак Почета», медалями «За доблестный труд» и «За трудовую доблесть». Прекрасно образованная, великолепно воспитанная, интеллектуальная, красивая, она всегда была образцом для подражания. И в ту пору, когда служила (иначе не скажешь) смоленской культуре, и сегодня, выполняя почетные обязанности мамы, бабушки и прабабушки. Для меня, как и для всех, кому довелось с ней работать и посчастливилось дружить, Вера Семеновна – эталон отношения к людям, профессии, да просто – к жизни. А еще – достойнейший представитель той особой породы людей, которую называли «смоленской интеллигенцией». В канун юбилея мы беседовали с Верой Семеновной о самом главном, что есть в жизни каждого человека, – о работе и семье. Что, если не семья, формирует из нас то, кто мы есть? – Вера Семеновна, Вы – представитель семьи, которая в довоенном Смоленске по праву называлась «элитой общества»… – Я не знаю, как нашу семью правильно назвать, но жили мы в доме инженерно-технических работников, на улице Пржевальского, 7, квартира 28. В Смоленске тогда было три элитных дома: дом специалистов, дом партактива и наш – дом ИТР. Жили мы в нем с 30‑го по 41‑й год, до того, как в первые дни войны дом разбомбили. Мой папа, кстати, принимал участие в его строительстве. Папа окончил Императорское техническое училище, сейчас это МВТУ имени Баумана, до революции, в 1915 году. Он был инженером по строительству мостов, дорог и площадей, и уже 23 июня 1941 года был призван в армию, попал в авиацию. Все четыре военных года он строил взлетные и посадочные полосы для бомбардировщиков, переправы, мосты и дороги. Погиб он в 1945-м, в Польше. Папочка мой дорогой был смоленским‑деревенским, родом из Духовщины. Семья, правда, у него была зажиточной, хотя мой прадед Григорий Антонович – из крепостных. Жили они в деревне Глухое, куда папа и привез маму после регистрации брака. – А где они нашли друг друга? – Мама родилась и выросла в Екатеринославе (Днепропетровске), там же закончила гимназию. Ее отец Павел Иванович Бенинг, мой дедушка, выпускник Петербургского Горного института, после окончания уехал в Екатеринослав, и там всю жизнь работал на трубопрокатном заводе, который потом стал носить имя Ленина. Его фотография есть в Днепропетровском музее. А когда на Украине начался голод в 20-х годах, родственники по линии дедушки пригласили всю семью к себе в Духовщину, где было относительно сытно. Там папа и познакомился с мамой в 1923 году. Потом родители переехали в Ярцево, а затем – в Смоленск. Но ведь это какое время было! Папу неоднократно вызывали в НКВД. Жена – немка (дедушка – из обрусевших немцев, бабушка – из прибалтийских). Мама ему даже узелок «тюремный» собрала. На всякий случай. В нашем доме ИТР половина жильцов была арестована. Забирали евреев, поляков, латышей. Папу спасло то, что зажиточная семья его отца Федора Григорьевича Павлюченкова, когда началась коллективизация, всё свое имущество, в том числе и двадцать одну дойную корову, сдала в колхоз, о чем была выдана соответствующая справка. – А какое общество окружало Вашу семью в Смоленске? С кем Вы дружили? – Мои самые близкие подруги той поры – Вера Простакова и Оля Воронец, с которой мы учились в одном классе. Вера была очень простой и общительной, часто приходила к нам в гости. Оля – более замкнутая. Высокая, тоненькая, красивая, с ней мы сблизились после войны, и последние сорок лет, до своего ухода, Оля, приезжая в Смоленск, всегда останавливалась в нашем доме. Вера Простакова, она была единственным ребенком в знаменитой театральной семье, меня называла сестренкой. Мы даже с ней подписывались «ВП в квадрате». Она – Простакова, я – Павлюченкова. Благодаря Вере я очень хорошо знала театральную среду: родителей Варвару Ивановну и Якова Павловича, самых известных смоленских актеров Зиновьеву, Нельского, многих других. Тогда почти все артисты драмтеатра жили в одном доме на улице Декабристов (Тухачевского). Там была коридорная система, и, оставаясь у Веры после посещения вечерних спектаклей, я со всеми перезнакомилась. Наша семья имела квартиру из трех комнат, так называемую «отдельную». Это спальня, гостиная и детская для нас с братом Андриком. В гостиной стоял отличный рояль фирмы «Шредер», мама ведь была прекрасной пианисткой. У нее была замечательная нотная библиотека, много хороших книг. Вообще, мама любила красивые вещи, которые после разорения помещичьих усадеб можно было купить из-под полы. Тогда много антиквариата продавалось за символические деньги. В Смоленске той поры шла очень активная музыкальная жизнь, и мы с мамой часто посещали концерты. А когда я училась в третьем классе, мы с ней ездили в Москву, где мама водила меня во МХАТ на «Синюю птицу» и в Большой театр на детский балет «Конек-горбунок». Я ведь училась еще и в балетной школе, которую открыла в латышском клубе Лия Брониславовна Лео. Три года я прозанималась, пока в 1937 году ее не арестовали, а клуб, соответственно, не закрыли. А на «Конька-горбунка» мама взяла нам билеты в царскую ложу. Представляешь, в этой легендарной ложе мы сидели вдвоем! Спектакль‑то был дневной и детский. Конечно же, у родителей было очень много друзей в Смоленске. Мама преподавала немецкий язык в школе № 8 (сейчас это Дом учителя) и в Доме офицеров занималась с красными командирами немецкой разговорной речью. Мама моя, Алиса Павловна, дружила с директоратом филармонии, цирка, театра. Помню, как приехал на гастроли в Смоленск цирк под руководством Владимира Дурова. Он уже тогда был очень знаменит. Дело было летом, а мама нас с братом на лето вывозила на дачу. Папа постоянно был в командировках. Дома за хозяйку оставалась домработница, замечательная женщина Настенька. Она прожила с нами одиннадцать лет, до 41‑го. Одинокая старая дева, она была членом нашей семьи. А с гостиницами в Смоленске тогда было сложно, и по просьбе администратора мама позволила Владимиру Дурову, его жене и маленькой собачке по кличке Полканчик пожить у нас месяц при заботливой Настеньке. Приезжая на гастроли, в нашем доме постоянно останавливалась известная киевская певица Эльга Генриховна Аранс, а однажды – сам Эмиль Гилельс. С сестрой Лизой, скрипачкой, он был за границей на каком‑то фестивале. В ту пору ему было года двадцать два – двадцать три. Администратор филармонии умолял мою маму позволить разместить их у нас. Приезжали они утром, уезжали вечером, после концерта. Конечно, мама разрешила. Когда они вошли, Гилельс увидел рояль и попросил разрешения сыграть на нем. Рояль у нас всегда был настроен. Мама часто музицировала, я училась в музыкальной школе. Конечно, мама разрешила, и, представляешь, целый час уже тогда известнейший Эмиль Гилельс играл для нас! Мама потом долго вспоминала, какое это было для всех счастье! А потом рояль сгорел. Вместе с домом. Знаешь, мы с мамой не пропускали ни одного концерта, ни одного спектакля, ни одних гастролей известных артистов. – Вера Семеновна, Вы – энциклопедия становления и развития смоленской культуры. С кем из ее представителей, людей известных и достойных, ни заговоришь, в контексте речи каждого в превосходной степени упоминается Ваше имя. Это и Нина Павловна Попова, и Виктор Дмитриевич Зимин, и Виктор Иванович Задорожный, и все-все-все, кому довелось работать с Вами. – Мне в жизни повезло. Я действительно работала с очень интересными людьми. Понимаешь, у меня чутье на людей, а у них – на меня. Ведь и Ирина Константиновна Джаврова, создавшая у нас театр балета, меня сама нашла в Доме учителя, и Марк Александрович Александров, создавший там же Народный театр драмы. Когда я пришла на работу в Дом культуры профсоюзов, там был один-единственный коллектив – оркестр Владимира Афанасьевича Русакова. Всё остальное – небольшие кружки. У Владлена Михайловича Чугунова – всего 12 человек, а когда я уходила, у него уже было три оркестра, два струнных, один духовой и 130 музыкантов. Я ему давала полную свободу творчества. Хочешь – давай, делай! Нужно пять баянов – пожалуйста! Необходимы сценические костюмы – получай! Он ведь мечтал еще и детский эстрадный оркестр создать, и детский симфонический. Удивительный был человек! – А как из Дома учителя Вы попали в Дом культуры профсоюзов? – Меня пригласил на работу председатель обкома профсоюзов Сергей Платонович Охапкин. Совершенно случайно, по настоянию жены, он пришел на спектакль «Слуга двух господ», где играли ее ученики, и опешил от высочайшего уровня мастерства режиссуры и наших артистов. Спектакль действительно был изумительный. Его поставил Анатолий Кручинин, талантливый режиссер, а человек трудный. Но мне удалось найти с ним общий язык. Вообще, если честно, я его со всеми находила, никого никогда не ругала, а если приходилось делать замечания, только – с глазу на глаз. В Доме учителя после меня осталось два народных коллектива, во Дворце культуры профсоюзов – семь. В общей сложности в профсоюзной культуре я проработала тридцать один год. Пятнадцать – директором Дома учителя, шестнадцать – директором Дома культуры профсоюзов. Вроде ничего особенного не делала, а всё получалось. – Дело делалось – это главное. Для меня, знаете, что остается загадкой? Как Вам удавалось создавать атмосферу всеобщей любви и территорию радости? Когда Вы работали в Доме актера – и в Смоленске действительно был Дом актера. Вы ушли – и он ушел. Вместе с Вами. Вы не просто директор, Вы – созидатель. Вам удавалось вселять в тех, кто рядом, уверенность и желание делать всё на «отлично». По себе знаю. – Понимаешь, если руководишь культурой, ты обязана не только ее любить. Ты обязана ее понимать. Это значит: ходить в театры, в музеи, на выставки, непременно посещать концерты, конечно, много читать. А потом всем этим – делиться. И самое главное, уважительно и бережно относится к людям, которые ею занимаются.

Беседовала Лариса РУСОВА