Одичалый дом
Десятки раз проезжала мимо полуразрушенного дома на кольце Верхний Волок – Соболева – Песочная. Вздрагивая от такого уродства, краешком сознания отмечала: пора снести трущобы, где никто не живет…
в зоне риска каждый день
Мне и в голову не приходило, что развалины дома № 36 по улице Соболева в Смоленске обитаемы. Жилыми остались две крохотные квартирки на втором этаже в окружении выгоревших и заброшенных квартир. Чтобы добраться до этих помещений жильцы каждый день рискуют сломать себе шею: деревянные перекрытия разрушаются под действием дождей, лестница ходит ходуном под тяжестью даже одного человека. А ведь на второй этаж мало того, что надо вскарабкаться, так и принести с собой воду, дрова. Из благ цивилизации имеется в трущобах лишь электричество. Супруга старожила дома Юрия Забавского ожидала нас под проливным дождем возле входа в подъезд – сами бы ни за что не догадались, как попасть в их жилье. Ведь не считать же подъездом захламленный бутылками темный тамбур без входных дверей. – Дверь давно кто-то снял и унес. Наверное, подумал: зачем она нужна в нежилом доме, – объясняет Людмила Николаевна, приглашая зайти внутрь тамбура. На деревянные ступени страшно ступить, а тут еще и над головой провисшие балки, капли дождя, сбегающие по ним. Дальше – еще страшнее: пол на площадке возле квартиры уходит вниз, дерево сгнило, чуть ли не полностью, и грозит провалиться до первого этажа. Находиться там втроем мы не рискуем. Пока фотокорреспондент, балансируя на одной устойчивой дощечке, делает снимки, я захожу в комнату. И словно попадаю в другой мир: чисто, уютно, светло. В крошечной прихожей-кухне доминирует печка. Она – единственный источник тепла в жилище. Центрального отопления здесь и в помине нет. В уголке – «мойдодыр» и портативная газовая плита, работающая на сжиженном топливе. «Господи! Как же они сюда тяжелый баллон заносят?!» – с ужасом представляю раскачивающуюся под ногами человека с такой ношей утлую лестницу. Оказывается, баллон тоже портативный, иначе бы… Продолжаю осматривать жилище, аккуратно обшитое пластиковыми панелями. Из комнаты выходит хозяин – 53-летний Юрий Забавский. Он родился и вырос в этом доме, когда-то густонаселенным дружными соседями. О своем доме Юрий Петрович знает всё: – Дому этому более 100 лет. В начале XIX века здесь была мельница. После Октябрьской революции устроили на ее месте конюшни. В войну здание уцелело, сделали деревянные перекрытия и заселили людей. В основном жильцы работали в Дормостстрое. Мама моя там трудилась, вот и получила комнату. Как она рассказывала, никогда здесь не было ремонта. В 90-е годы хотели нас переселить в новые дома на Шейновке, но ордер получить не успели – новые квартиры отдали военным, которых передислоцировали в Смоленск. У меня здесь жила сестра, здесь родились ее дети и внуки, сама стала инвалидом – из-за постоянной сырости развилась бронхиальная астма. Сейчас Елена с семьей живет на съемной квартире. Дом ее выжал. И не только ее, почти никого из соседей не осталось. У кого есть возможность – снимают жилье в нормальных домах. Нас с Людмилой спасает только то, что летом на даче живем, а то совсем уж бытие наше безрадостное было бы. Вот приехали осенью в «отчий» дом и руки опустились: дожди через прохудившуюся крышу заливают чердак, лестницу, в квартире потолок начинает течь, сырость, плесень. Печка не выдерживает, тоже сыпаться от сырости начинает. Не знаю, как зиму переживем…
Как выжить пять лет в аварийном доме?
Лишь в 2014 году окаянный дом признали аварийным. Добились этого жильцы через суд. Пришлось обращаться к независимой экспертизе, которая установила износ свыше критических 70 процентов. Признать-то признали. Но вот в программу по переселению жильцов из ветхого и аварийного жилья включили лишь на… 2019 год. Никаких ремонтных работ, даже косметических, в таком доме не предусмотрено, – говорят им в управляющей компании (ЖЭУ 5), чьи пороги обивают Юрий с женой. Там от них лишь отмахиваются. Людмиле Николаевне, по ее словам, как-то пообещали: «Будете выступать – повесим табличку «Памятник архитектуры», и ничего вы вообще не добьетесь». Жильцы мужественно проходят школу выживания. Утро у них начинается не с чашечки кофе и горячего душа. За водицей на улицу выйти надо: – Воду мы берем в колонке возле дома, но зимой она замерзает, поэтому приходится ходить на другую сторону улицы Соболева, – рассказывает Людмила Николаевна. – Туалет тоже есть – на улице, но туда мы не рискуем заходить. За 9 лет, что я здесь живу, коммунальщики его чистили лишь однажды. Несколько лет назад рядом стоял и второй туалет, мы туда даже замок повесили, чтобы посторонние не заходили, но деревянное строение кто-то поджег. Поэтому все «удобства» – ведро в квартире. Отопление у нас печное, дрова приходится держать дома, так как сараи развалились и тоже непригодны для использования. Несмотря на то что топим, в квартире всегда холодно и сыро. Соседняя квартира выгорела, там нет окон, крыши, а стенки между двумя помещениями тонкие. По первому этажу ветер гуляет, поэтому с пола тоже дует. Белье и мебель от сырости портятся. Здесь ни побелить, ни поклеить невозможно. Стены осыпаются. Мы всё это безобразие прикрыли пластиком, который держится на монтажной пене, гвоздь забить в трухлявые стены нереально. Всё ж самим приходится делать. Когда потолок пластиком обшивали, на мужа упада сгнившая балка. Мы и по поводу разрушенной трубы на крыше, разваливающейся печки обращались в домоуправление, но там только руками развели: нет у нас печника… Рассказывает всё это Людмила Николаевна ровным бесстрастным голосом, в котором такая усталость… Есть тихие, неконфликтные люди, которые не могут за себя постоять, не будут лезть в окно, когда их гонят в дверь. Юрий Забавский со своей супругой, проживающий в нечеловеческих условиях, – из этого числа. Он покорно говорит: «Родился я здесь в 1963 году, наверное, здесь и умру. Каждый день опасаемся, что лестница, крыша рухнет, балкой придавит. Хорошо бы сразу… Не дай Бог, инвалидами станем. Кому мы нужны?..» Приходили к ним в дом и чиновники, и депутаты. Да только равнодушно руками разводили – денег нет. Все конструкции злополучного дома на ладан дышат. Вряд ли они переживут ненастную осень и суровую зиму, как и жильцы. Ох, забегают тогда «ответственные товарищи», прогремев на всю Россию. Конечно, не хочется думать о плохом. Надежда, пусть мизерная, на переселение людей есть. Достаточно, как говорят в таких случаях высокопоставленные чиновники, политической воли. На сегодняшний день нет ни ее, ни понимания, ни сострадания к людям, попавшим в беду. Выхожу на улицу и только теперь замечаю, что в середине ветхого дома оборудован круглосуточный магазин. Частник выкупил несколько квартир и не в пример муниципалитету провел сюда газ, воду, канализацию. Сумел обустроиться, хоть и ненадолго (помним о 2019 годе). На облезлом фасаде дома № 36 доброжелательная рука начертала граффити: «Всё будет хорошо!». Словно в насмешку: «Вы держитесь там!»...
Татьяна ШАТЫРКИНА