Приглашение в музей

Очень часто в исторической части города меня останавливают вопросом: а где у вас музей? Задают его преимущественно дамы в возрасте между тридцатью и пятьюдесятью, туристы, решившие посвятить отпуск Смоленску. И я начинаю раздуваться от гордости за наш город, в гости к которому спешат из Нижнего Новгорода и Нижнего Тагила, Екатеринбурга и Москвы, чтобы посмотреть на крепостную стену и непременно побывать в музеях, входящих в структуру Смоленского государственного музея-заповедника. О достижениях и проблемах этого уникального учреждения культуры, объединяющего и регламентирующего деятельность пятнадцати музеев, наша беседа с заместителем директора Смоленского государственного музея-заповедника Тамарой Орловой. – Тамара Васильевна, работа любого учреждения культуры оценивается, в том числе, и по количеству посещений его экспозиций жителями и гостями города. Если говорить о музее-заповеднике в целом, народная тропа к нему не заросла? – С полным основанием и, если хотите, с гордостью заявляю, посетителей стало больше. Причем во всех наших музеях. Люди действительно проявляют живой интерес к тому, что экспонируется в каждом музее. А это действительно редкие экспонаты, которые можно увидеть только у нас. – А кого больше, смолян или приезжих? – В основном, приезжих. Смоляне, очевидно, думают, что еще успеют побывать и посмотреть. От них это никуда не уйдет. Но мы работаем над тем, чтобы смолян было больше. Знаете, какая форма привлечения внимания местных жителей самая действенная? Через детей. Маленькие детки ведут родителей, бабушек-дедушек, и те, побывав у нас однажды, становятся постоянными посетителями. К нам приходят воспитанники творческих школ – музыкальных, художественных, школ искусств и ведут за собой родителей. А в одну из наших музейных студий, которая существует при художественной галерее, обыкновенных деток без ярко выраженных творческих наклонностей в возрасте от 3 до 10 лет приводят заинтересованные родители. И дети учатся понимать и воспринимать прекрасное, овладевать навыками какого-либо вида изобразительного искусства. А пока дети занимаются, родители смотрят наши экспозиции, общаются с научными сотрудниками и уходят со словами благодарности, дескать, мы и не ожидали, что в музее может быть так интересно. Понимаете, в наших музеях работают удивительные люди. Они так интересно умеют преподнести материал, заинтересовать и увлечь, что ни дети, ни взрослые не чувствуют себя в стенах музея чужими или гостями. Более того, наши студийцы, заканчивая учебный цикл, получают дипломы, а особо отличившиеся – подарки. Но самое главное то, что и дети, и их родители становятся постоянными посетителями музея. То есть происходит некий взаимообмен, в результате которого выигрывают и дети, и взрослые, и музей. К огромному сожалению, мы пока не можем наладить прочную связь с общеобразовательными школами. – Почему? Помнится, в мои школьные годы нас постоянно водили в музеи, и не просто в музеи. Мы посещали все выставки, которые открывались, потом всё это обсуждали на классных часах и даже писали сочинения. Правда, это было очень давно. – Правильно. Это было давно. Сегодня этого нет. Почему прервалась связь, сказать не могу. Но потихоньку мы налаживаем отношения с городским управлением образования. Дети охотно посещают наши исторические экспозиции, тем более что школьная программа к этому располагает. Если ты изучаешь какой-то исторический период, то материал можно закрепить в музейных стенах. И знаете, дети ходят с удовольствием. В чем секрет? Если человек, впервые пришедший в музей, что-то узнал совершенно неизвестное по краеведению или истории, если ему было не скучно, он придет еще раз. А потом, чувство патриотизма живет в каждом, а наши сотрудники умеют его и поддержать, и развить. Дети приходят неоднократно и, как правило, потом приводят родителей, чтобы показать самое-самое интересное из увиденного. Работа с посетителями – это кропотливый и довольно сложный вид деятельности. Мы рады, когда у нас это получается. – Тамара Васильевна, приезжие посетители откуда узнают о существовании замечательных смоленских музеев? Складывается ощущение, что тот или иной музей посещается не просто так, навскидку, а совершенно целенаправленно. – Когда едешь в тот или иной город, собираешь информацию, что там можно посмотреть. Тем более что существует такая замечательная информационная форма, как сайт. Наш сайт доступен, понятен, информативен, и поэтому возникает желание посмотреть тот или иной объект, а лучше – всё сразу. Что-то нанизывается на имя – хочется попасть в Новоспасское и окунуться в атмосферу глинковской эпохи, а тот, кто имеет опыт художественного общения, ищет соответствующий музей, и наша галерея в этом смысле дает отдохновение душе. И конечно, для любителей истории открыты наши музеи. Кроме того, нам очень сильно помогает «сарафанное радио». – В лице кого? – А Вы знаете, любого посетителя. На сегодняшний день все высокие гости, посещающие наш город, могут куда-то не пойти, но художественную галерею и «Теремок» просят включать в программу обязательно. Недавно в Смоленск приезжала вице-премьер Ольга Юрьевна Голодец и посетила два наших музея: «Теремок» и художественную галерею. Причем, знаете, так, между строк, она заметила, что не хватало времени, и ей предложили отменить посещение, но она сказала: «Нет, художественная галерея – в обязательном порядке». Я ходила с ней по музею, и мне было очень приятно видеть человека, который понимает, что перед ним. Вице-премьер дала очень высокую оценку нашему собранию, нашей экспозиции. Конечно, из-за недостатка времени экскурсию пришлось сократить, но то, что у нас есть, высокая гостья увидела. Ее приятно удивил зал советского искусства. Как раз в это время в Третьяковской галерее проходила выставка работ Гелия Коржева, а у нас в экспозиции есть одна из его работ. Ольга Юрьевна адресовала нам самые приятные слова по поводу музея. – Насколько мне известно, коллекции вашего музея представляют огромную ценность. – Да. Но это не только художественное собрание. У нас есть памятники истории совершенно уникальные по своей значимости, существующие в единственном числе. Значимость нашего собрания еще и в том, что у нас много подлинных вещей, связанных с именами их владельцев, с личностями выдающихся деятелей, творивших историю. Если говорить о художественном собрании, что ни имя – гордость мирового искусства. Поэтому наш Серов – на всероссийских и художественных выставках, наши Коровин, Репин, Айвазовский, Головин, Бакст – на выставках. Перечислять можно бесконечно. – Тамара Васильевна, коллекция смоленского музея формировалась стихийно. Это не секрет. В первые годы советской власти национализировались дворянские усадьбы, художественные ценности из них вывозились. Это и составило основную часть музейных собраний. Скажите, много ли у Вас работ неатрибутированных, кисти неизвестных художников? – Да, действительно, формирование музейных собраний в 1920-е годы в провинции примерно одинаковое. Собиралось и свозилось. Что-то больше не передвигалось, оставалось на месте, что-то уходило, что-то возвращалось. Но именно этот круговорот позволил нам получить очень хорошую коллекцию голландской живописи XVII века. А что касается усадебных коллекций, там в основном представлены скульптура, декоративно-прикладное искусство и немного живописи. Мы можем говорить, например, о Барышниковых, которые любили и собирали немецкое искусство. У нас есть работа Антона Коха «Жертвоприношение Ноя», которая была приобретена Барышниковым у художника сразу после выставки в Риме. Кстати, очень редкая вещь, если говорить о России. Кох присутствует только в нескольких крупных музейных собраниях Москвы и Санкт-Петербурга. Хотя это весьма значительное имя в европейской культуре. «Жертвоприношение Ноя» находится у нас в основной экспозиции. В зале голландского искусства находится «Портрет старика в малиновом берете». Он под разными названиями шел, сейчас мы его называем так. Портрет кисти неизвестного художника. Мы обращались к специалистам. Живопись очень старая, авторство определить трудно. Особенно это касается западной живописи, потому что художник мог сделать только последний штрих, фирменный оттенок цвета или какую-нибудь деталь, а всю работу делали его ученики. Поэтому часто на музейных этикетках значится: «Круг Брейгеля» или «Мастерская Рембрандта». Маленькая страна Голландия в XVII веке умудрилась создать несколько миллионов произведений искусства. Живопись так называемых «малых голландцев» украшала каждый дом. С течением времени работы рассредоточились по всему миру, и сегодня голландские специалисты по крупицам собирают то, что сохранилось. Насобирали 8 миллионов работ, и когда приехали к нам и увидели «Портрет старика в малиновом берете», то предположили, что это очень близко «кругу Рембрандта». Предположение было высказано очень осторожно, но живопись классная. Мне посчастливилось видеть всё, что показывали наши самые крупные музеи в юбилей Рембрандта. И графику видела, и живопись в Эрмитаже и в Пушкинском музее. Я не специалист, упаси Боже давать оценки, но я вполне могу себе представить, что это круг художников, близких к Рембрандту. А пока это «неизвестный художник». И еще у нас есть удивительная, хоть и небольшая коллекция так называемой «провинциальной» живописи. Там тоже зачастую невозможно определить авторство, потому что утеряны даже сведения, из какой усадьбы она поступила. – А что такое «провинциальная» живопись? – А это когда хочу, чтобы мою жену или дочь увековечили, но не из столицы же вызывать художника? И дорого, и кормить его надо. Местные есть? Есть! Давай, изобрази! Конечно, почти все эти работы безымянные. Почему-то художники не подписывали свои произведения. Сейчас у нас в разделе русского искусства экспонируется «Портрет купца Щекотова». Две работы, мужская половина семьи и женская. Художник неизвестен, причем мы говорим о том, что работали, очевидно, два мастера. Кто-то писал, кто-то дописывал. Сумели мы много чего узнать: кто изображен, что написано в раскрытой книге, по наградам определили сословную принадлежность портретируемого, а вот автора (или авторов) определить пока не можем. Так, наверное, будет еще долго, но всё-таки в тишине музея рождаются открытия. – Тамара Васильевна, а если говорить о проблемах и нуждах музея, что сегодня на первом месте? – Как ни банально звучит – деньги. Для решения самых насущных проблем. Для поддержания зданий в эстетическом, а коммуникаций – в должном состоянии. Представляете, если прорвет трубу в помещении, где хранятся памятники истории или произведения искусства? Нам хотелось бы, если вдруг потечет крыша, не ждать полгода, чтобы эту проблему закрыть. Мне хотелось бы оснастить все помещения музея современным оборудованием для соблюдения климат-контроля. У нас очень хорошие реставраторы. Они выполняют сложнейшие работы и должны быть обеспечены всем необходимым. Мы не можем пойти в магазин и купить там кусок холста, хотя и такое случается. Нам нужна специальная ткань, специальный клей, особые красители для реставрации наших экспонатов. Нам много чего нужно, о чем можно только мечтать. Но я убеждена, что всегда при желании можно найти выход из положения. – А начальники, от которых зависит благосостояние музея-заповедника, часто у вас бывают? – Они бывают у нас с завидной регулярностью, и скажу, что на 99% эти посещения имеют положительный результат. Это мы говорим о человеке, который сегодня занимает самый высокий в области пост. В силу воспитания, образованности он понимает, что может и должен помочь. Но хотелось бы, чтобы это было бесперебойно. Мы уйдем, еще 20 поколений за нами уйдут, а музей останется. Не важно, кто приходит крутить педали машины, механизм должен работать беспрерывно. Очень хочется в Новоспасском иметь концертный рояль. Там вообще огромное количество проблем, главная из которых – отсутствие водоснабжения. Воду в здание таскают из колодца. Конечно, посильную финансовую помощь оказывают депутаты, работники атомной электростанции, за что им огромное спасибо. Но ремонт водонапорной башни – это проблема коммунальщиков. Задач много и решать их нужно обязательно. Тут главное – желание и, если хотите, политическая воля. Ведь известно, что ничего невозможного нет.

Подготовила Лариса РУСОВА