Михаил Веллер: «Мой оптимизм растаял в воздухе»

Событием в литературной и общественной жизни стали два новых бестселлера Михаила Веллера: историческая повесть‑детектив «Наш князь и хан» и романное откровение «Бомж»

Читаются взахлеб. На первой странице сияют четыре строки: «Всем благородным мечтателям о светлом будущем нашей единой, великой и могучей Родины посвящается». Автор направляет мечту в прошлое и своей волей воскрешает и позволяет по-новому видеть и Куликовскую битву, и жестокое нашествие Тохтамыша. Население второго романа – «лишние» люди, ставшие бомжами, пасутся на помойках, страдают от простуд и тщетно ищут помощи в лечебницах, откуда их гонят в шею на дождик и мороз. У них нет паспорта или другого документа. Они не пустоголовые пропойцы. Попадают сюда, в отбросы человечества, и талантливые люди. А заговорят, заспорят однажды, и заслушаешься, и заскорбишь, и запереживаешь. Веллер силен талантом и наступательной логикой мышления. Это поистине классическая русская литература: отточенная речь, крылатые формулировки. И превыше всего – сочувствие и сострадание к людям. Наш князь и хан – Романтичный Веллер, Вы отважились погрузиться в некое воскрешение давно минувшего. – Это не академическая форма изложения. Разрозненное собрание фактов становится осмысленным только тогда, когда оно превращается в систему. Моя книга – это систематизация известных ранее фактов. Когда ты начинаешь логически сопоставлять известные факты и цифры, вырисовывается абсолютно иная картина, чем та, чему нас учили в школе, и даже с опорой на тексты академических изданий, прошедших научное официальное рецензирование. – А откуда же Вы черпали сведения для реализации своего замысла? – Есть лишь общедоступные источники: летописи, сказания, книги историков. – Но Ваш аналитический ум вдруг устанавливал некие совпадения или несоответствия при сближении с общеизвестными фактами? – Это неизбежно. Ты читаешь: «Куликовская битва состоялась 8 сентября 1380 года от Рождества Христова». Но! Тохтамыш стал ханом Золотой Орды почти на полгода раньше, 4 апреля он уже сидел в столице, Сарай-Берке. Орду раздирали смуты. Мамай же ханом Золотой Орды никогда не был, и не мог: он не чингизид, не ханской крови. Он был беклярбеком – управляющим, регентом. В сентябре 1380‑го он, властитель «Мамаевой Орды» с центром в Крыму, был злейшим врагом легитимной Золотой Орды. И первейшей задачей законного хана Тохтамыша было уничтожить Мамая – узурпатора и смутьяна! И на Куликовом поле русские (а точнее московиты, народ Русского улуса Золотой Орды) могли быть только заодно с монгольской конницей Орды против мятежника Мамая. – Такого мы не слышали ни в школе, ни в институте. – Шокирующая деталь. От Тохтамыша не пострадали никакие княжества, кроме одного – Великого княжества Владимирского и Московского. История была сложная – начало абсолютизма на Руси. Москвичи восстали и изгнали Дмитрия Донского, который нагло притеснял церковь, ликвидировал тысяцких («первых министров»), зажимал налоги и обирал купцов лихо. И Московия решила уйти в Литву. Та «Литва» на самом деле – это Великое западное государство славян: Великое Княжество Русское, Литовское, Жемайтское и прочая. Киев, Чернигов, Полоцк, Курск – все были там. Изгнанный Дмитрий обратился к верховному начальству, хану Тохтамышу: мятеж, нужна срочная помощь, иначе этот богатый улус отойдет от Орды: а Литва была тогда очень сильна. Бомж «Бомж» Веллера захватил меня сильнее и неотступней. Сейчас весь цивилизованный мир обеспокоен судьбой беженцев. О них заботятся, стараются как‑то благоустроить жизнь несчастных. А наша страна, исполненная гордости за свое растущее могущество в военной сфере, не замечает сотни тысяч беспаспортных, заброшенных и презираемых бомжей. А он их сделал персонажами романа. И среди несчастных — образованные люди, силой обстоятельств вынужденные бомжевать, кормиться на помойке. – Михаил Иосифович, Ваш том – горячий детектив. – От всего этого можно сойти с ума. Русские – прекрасные солдаты, талантливые ученые, отважные землепроходцы – известно всему миру. Но, к сожалению, мы – мы! – плохие чиновники, лживые, вороватые и равнодушные. Это наш национальный бич. Государь император Петр Алексеевич это прекрасно знал. А потому норовил привлекать немцев, голландцев и прочих шведов. Посмотрим на работу нашей полиции, судов и социальных органов: их не интересует польза народа и блага человека. Их интересует лишь соблюдение закона и одобрение начальства; остальное их не касается. Простой пример: одноногого инвалида раз в пять лет гоняют на комиссию – подтверждать инвалидность, как будто у бедняги вдруг отрастет нога. Сколько будет продолжаться этот идиотизм? Еще вопиющий случай: женщина в лесу, спасаясь от насильника, ударила его ножиком, которым срезала грибы. Защищаясь! Удар случайно оказался смертельным. Судью – женщину! – ничто не интересовало: ни жизнь ее обычная и честная, ни насилие, ни самозащита. Заключить под стражу до суда! И впаять срок за убийство. Это равнодушие пагубно сказалось на миллионах, ставших в 90‑е годы бомжами. Попало в беду много невинных жертв. Я знал женщину, кандидата наук, выпускницу МФТИ, бывшую начальницу лаборатории бывшего НИИ. Она продавала воблу у подземного перехода. – С ней так безжалостно поступили?.. – Ей пришлось бомжевать. Однокомнатная хрущевка, дочь хворает, внучке нужны деньги на школу, семью тянет муж дочери. И злится на тещу – от безнадеги злой, от нищеты, тесноты, а тут еще старуха с грошовой пенсией. Стал жену попрекать, та плачет. Ну, и ушла теща, чтоб хоть дочь с внучкой получше жили. Чтоб не обременять собой. У подруги ночевала, потом – дальше ниже… Многие спиваются от общего неустройства жизни. Я знал одного такого: трезвым он писал дипломы студентам, диссертации аспирантам, и всё заработанное пропивал. Мошенники выкинули его из квартиры на улицу. Радовался: не убили. Наш бомж – не парижский клошар, не американский бродяга. Наш попал под железное колесо времени. Ему можно бы помочь. – Кто поможет человеку в мире равнодушных богатеев? – Можно! Можно принять спасительные меры: восстановить утерянные документы, дать хоть койку в общаге, пристроить на посильную работу. – Да где ее найдешь, коль всюду сокращают. Закрываются школы, детские сады. И закона о бомжах нет. – Давно пора многие законы пересмотреть. Хватит благодетельствовать хапуг и казнокрадов. И нельзя забывать об участии живого человека в отправлении закона – закон для живых писан. Судить надо не по закону – а по совести в рамках закона! Руководствоваться совестью и пользой дела – для человека, народа и страны. В рамках закона. Отпускать на поруки или сажать – по совести и уму, а не по голому параграфу. – Но суд ведь не изолирован от власти. – Да, сверху вниз идет и манера общения, и представления о должном, и конкретные указания. Та же сталинская конституция была прекрасна, но никто ее не собирался выполнять. Вообще лишь две категории населения знают изнанку жизни – менты и врачи. Вот когда девушка-лимитчица возвращалась из роддома с ребенком – она работала телефонистской, или маляром, или крановщицей – ее просто не пускали в общежитие: там только одиночкам разрешалось проживать. А у нее младенец. Хоть подыхай на улице. Судьба их ни-ко-го не взволновала. И случалось так в золотую брежневскую эпоху. – Наверное, так и во всех странах? – Отнюдь. Мы самобытны. Вот института прописки нигде не существовало. Кроме двух стран – СССР и III Рейха. В 1932 году в Советском Союзе ее ввели вместе с паспортами. И сейчас на охране прописки в России кормятся десятки тысяч бюрократов. Везде в мире человек может приезжать и устраиваться с работой и жильем, куда хочет и как может. – Мне нравится Ваше искреннее признание: «Человек должен мечтать. Пока ты мечтаешь, не всё потеряно». – Мое поколение к 40 годам свыклось с мыслью, что ничего уже не изменить. И вдруг на рубеже 90-х мы все испытали огромную, необыкновенную надежду на перемены! Поверили и ждали: наконец‑то мы сможем, страна наша сделает для своих детей, для своего народа то, что необходимо, правильно, прекрасно. Но всех постигло глубочайшее разочарование. По прошествии четверти века после августа 91‑го грузы всех бед угромоздились на прежних местах: власть и чиновники. Но обо всем 400 лет назад в сонетах своих Шекспир высек вечное обобщение: «И добродетель в рабстве у пророка, и сила, гнущаяся перед слабостью, и честная бедность, пресмыкающаяся перед подлым богатством…» К величайшему сожалению, я не убежден, что дело наше, судьбу людей и страны, в принципе можно исправить к лучшему. За последние пять лет мой исторический оптимизм помалу растаял в воздухе. При постоянном разносе социалистического прошлого многие почему‑то перестали помнить: мы жили в бедности, в бараках и в коммуналках, но в школе чувствовали себя на равных с профессорскими детьми. Я жил в Жуковском. Нас хорошо учили педагоги старой благородной породы. И мы знали наизусть Гейне, Гете – на немецком. Огромные гамлетовские монологи Шекспира. И на всю жизнь мои педагоги еще живут во мне. – Михаил Иосифович, во что превратилась униженная сегодняшняя школа, уже не средняя, а плохая, верхоглядская? Куда ученикам податься после школы? И где беднота возьмет большие деньги на оплату? А соблазнов вокруг полно. А телевизор смакует грабежи, убийства, ограбленья. Незакаленная душа плюнет на советы добродетельных отцов и матерей. И отправляется волчонком на охоту. Что за общество пришло на смену обруганному социализму? – Сегодняшняя Российская Федерация – несравненно менее справедливое государство, чем Соединенные Штаты, Германия, не говоря о Швеции и Швейцарии. Миллиардеры и бомжи – это две неразрывные стороны одной медали. Надо понимать – миллиардеры не существуют без нефтяников, шоферов, слесарей и сварщиков, врачей и учителей, офицеров и программистов, огромной пирамиды работников, благодаря кому эта нефть продается за доллары на Западе. А разрыв в доходах – как в деспотиях третьего мира. У нас несправедливое государство с несправедливым распределением произведенного продукта, несправедливой налоговой системой, с несправедливыми законами. – Что за чушь творится с налогом на зарплату: 13% с минимальной платы 6,2 тысячи, что уже ниже прожиточного минимума. Те же 13% берут с получающих 300–500 и более тысяч. Чего стесняется правительство и не берет в бюджет повышенный процент с миллионеров? – Один из острых парадоксов сегодняшней действительности в том, что из всех цивилизованных стран Россия – самая бездуховная, самая циничная и самая безжалостная. И при этом специально снаряженные господа еще смеют кричать о нашей духовности – с нашим‑то количеством беспризорных детей, с нашим гигантским разрывом между бедными и сказочно вмиг разбогатевшими миллиардерами, с нашими поддельными лекарствами и поддельными продуктами, которые потреблять не безопасно. С нашими магазинами, столь безответственно заполненными просроченными продуктами. Кричать о духовности – это какой‑то дурно пахнущий цинизм. И книга моя – об утонченном цинизме. Это из-за этой циничной и безжалостной практики люди оказались на самом дне.

Беседовала Наталья ДАРДЫКИНА