Укрощение строптивых

Как бедность убивает волю к демократии

Россиянам, конечно же, известны классические картинки общения помещиков и крестьян в дореволюционной России. Мы видели эти патриархальные сценки на полотнах русских художников, читали о господах и холопах в знаменитых романах. Вот добрый (или не очень) барин едет мимо работающих в поле крестьян. И крестьяне, завидев барина, начинают, как говаривали раньше, ломать шапки – кланяться в пояс и креститься. Неважно, что барин обобрал их до нитки, а у крестьянина из имущества изба под соломой, рваный зипун и лапти на ногах. Барину должно «делать уваженье». Исследователи в целом правильно объясняют причины знаменитого русского долготерпения. Формула русской власти, сформулированная графом Уваровым, – «самодержавие, православие, народность» – работала столь длительное время не сама по себе, а в силу бедности народа и почти поголовной безграмотности крестьян.

Возвращение Уварова

Сегодня старая формула получает новую путёвку в жизнь. Только вместо самодержавия у нас теперь просвещённый авторитаризм. Вместо народности – патриотизм. Что же касается православия, то после 70-летнего «идеологического отпуска» оно вновь обрело место в системе власти и даже стало вместе с КПРФ одной из опор нового русского консерватизма. Новое содержание получает и понятие «бедность». Аналитики всё чаще используют словосочетание «новая бедность». О наличии «новой бедности» говорит не только статистика. О ней говорит и само население. «Россия – это страна бедных», – считают более 80% участников соцопросов. И поясняют: бедных в России стало больше, чем в СССР. Справедливы такие оценки? Не слишком ли быстро забыты сцены из жизни советского человека? Вспомним: тотальный продуктовый и товарный дефицит, «деревянный» рубль, синюшные куры – в одни руки не больше штуки. Кости с обрезками мяса, прозванные в народе «арматурой пролетариата», очереди за туалетной бумагой…

Сладкая жизнь

Почему же миллионам и миллионам россиян те годы кажутся такими сладкими? Одна из главных причин в том, что советская бедность нивелировалась почти тотальной уравниловкой. Весьма немногочисленная номенклатура жила относительно скромно и не дразнила народ своим достатком. Существовала довольно жёсткая этика потребления. Своего рода красная линия, переступать которую высшим чиновникам и партийцам было не принято. Если высокий «аппаратчик» возжелал бы построить собственную дачу, ему пришлось бы съехать с государственной. Когда при Борисе Ельцине появились первые ростки капитализма, высшая номенклатура, в том числе и его помощники, всё ещё ездила на советских «Волгах» и без охраны. Что ещё ублажало советского человека? Конечно же, понимание того, что его дети получат бесплатное образование. А сам он – пусть скромное, но тоже бесплатное медобслуживание. Добавьте в эту корзину дом отдыха по профсоюзной линии и невысокую стоимость коммунальных услуг. Да, в подъездах было грязно, темно, воровали лампочки, пахло кошками. Но… подъезды и дома ремонтировало государство. Зарплаты были уравнительно невелики, но и нагрузка на народный кошелёк была минимальной. Была и ещё одна отдушина. Обиженные Иван да Марья знали, куда жаловаться. Они могли прийти в местком, в партком, написать в комиссию партийного контроля, в газету. И часто это помогало. Но самый главный аргумент в пользу того, что «тогда было лучше», даже не в этом, а в том, что, выходя из дома на улицу, садясь в электричку, провожая ребёнка в школу, записываясь на приём к врачу, покупая билет в кино или уезжая в отпуск, советские граждане видели вокруг себя таких же людей – людей с общими заботами, проблемами, печалями, разговорами. И у них была одна общая страна. И «старых бедных» это устраивало.

«Новые бедные»

Сегодня страна поделена и размежёвана. И в ней наряду с людьми, имеющими доход ниже прожиточного минимума (таких в стране 22 млн человек), появились и «новые бедные». Что такое «новая бедность»? Она не в недостатке еды, не в плохой одежде и даже не в уровне медицины. «Новая бедность» – это самоощущение человека и семьи на фоне вопиющего неравенства и социальной разобщённости. У одних неизвестно откуда взявшиеся миллиарды (народ‑то считает, что всё наворовано), а у других – тающая на глазах зарплата, усыхающая от инфляции пенсия и всё растущие счета за газ, воду, электричество, содержание дома. «Новая бедность» (в отличие от ситуации в европейских странах) даже не связана с безработицей. Большая часть людей, попавших в категорию «новые бедные», имеет работу. Но если в семье больше одного ребёнка, зарплаты уже не хватает. А если хватает, то на минимальный набор продовольствия и одежды. В отпуск «новые бедные» не ездят. В последние годы их ряды пополняют и те, кто ещё недавно причислял себя к среднему классу. Из-за налогов, поборов, бюрократических барьеров, бесконечных контролёров и крышевателей разоряется главный инкубатор среднего класса – малый и средний бизнес. И без того узкий слой предпринимателей в последние годы сократился вдвое. * * * «Новая бедность» не столько в нехватке вкусненького на столе, сколько в унижении, которое испытывает человек, оглядываясь вокруг. «Новые бедные» вместе со «старыми бедными» создают в стране не только крайне неблагоприятный психологический климат, но и разрушают основы гражданского общества и демократии. Ведь человек, провалившийся в бедность, уже через три года утрачивает навыки гражданина, теряет волю не только к самозащите и социальному общению, но и опускается в культурном и бытовом отношении. Человек стыдится и прячется от старых друзей, родственников, государства и в конечном счёте от себя самого. В семьях «новых бедных» даже в большей степени, чем в семьях «старых бедных», бытуют наркотики, насилие, пьянство. Либеральные критики системы утверждают, что власть, взяв курс на госкапитализм, подавляет своей экономической политикой малый и средний бизнес. Делается это осознанно или нет – трудно сказать. Но очевидно, что разбогатевший средний класс неудобен для власти: он выставляет свои требования, защищает свои имущественные и гражданские права, требует гласности. При большом массиве среднего класса с ним пришлось бы договариваться, выделять ему политическую «делянку». Но «новая советская власть» к этому не привыкла. Будучи, по сути дела, наследницей советской политической системы, она хочет быть по-барски милостивой – даровать блага, окармливать бедных, гладить по головке сирот. Ну а бедные (как новые, так и старые) должны «ломать шапки» и помалкивать. Бедность – лучшее средство для укрощения строптивых и разговорчивых.

Вячеслав КОСТИКОВ, писатель, публицист