Вася Кубанев – гений из 1941‑го
… А кончится битва -
солдат не судите чужих.
Прошу, передайте:
я с ними боролся за них.
Василий Кубанев, 1940 г.
Перечитайте еще раз эти стихотворные строки: они поразят вас мудростью и христианским максимализмом: «Солдат не судите чужих…» Кажется, что это мог сказать только старый солдат через много лет после войны или смиренный монах на закате жизни. А написал их девятнадцатилетний сельский учитель Василий Кубанев.
Войну он предчувствовал как никто другой. Провинциальный юноша, родившийся в курском селе Орехово, живший в Мичуринске и учительствовавший на воронежском хуторе Губаревка, оказался проницательнее публицистов, генералов и самого вождя народов.
После Пакта Молотова – Риббентропа он написал в письме любимой девушке Вере Клишиной: «Итак, договор с Германией подписан. Он будет нарушен – в этом нет никакого сомнения. Это – немецкая хитрость…»
Через два дня после начала Второй мировой войны, 3 сентября 1939 года, Вася Кубанев пишет: «С Германией нам придется воевать в самое ближайшее время, и напрасно мы подпускаем ее так близко к себе…»
Его осведомленность в делах мировой и внутренней политики кажется невероятной. Если бы письма Кубанева попались НКВД, парень наверняка угодил бы в лагерь. Слишком многое он видел и понимал. 18 января 1940 года Василий пишет Вере: «Вчера ночью «Заготзерно» получило телеграмму об отгрузке 150 тонн (10 вагонов) ячменя в Германию – фирма Шенкер (через Либаву и еще какой‑то пункт). За последние дни таких отгрузок было несколько. Немцы пивом обеспечены! Наверное, и ватрушками тоже… Если бы не заключили пакта с Германией – не было бы никакой войны. Сейчас Германия подпущена к нам, у нас с ней общая граница, нападение ее на нас ничем не затруднено и должно совершиться неизбежно…»
Иные его письма кажутся аналитическими записками, отправленными не любимой девушке, а руководству страны (известно, что Кубанев еще школьником писал письма Сталину). И трудно сказать, для какого года его соображения актуальнее: для1939‑го или 2015‑го. Вот что он пишет Верочке Клишиной об опасности «горячих» конфликтов в эпоху глобализации: «Любая война в нашу эпоху является мировой войной. Она непременно втянет в битву одну страну за другой, потому что тесная связанность (взаимосвязь в форме зависимости) всех стран между собой представляет характерную и еще не развившуюся черту нашей цивилизации (здесь речь идет не только о капиталистической «цивилизации», но и о нынешнем устройстве вообще)…»
При этом политика вовсе не была любимым предметом его размышлений. Василий мечтал быть писателем. Читал он с четырех лет, причем родные утверждали, что никто Васю читать не учил.
Когда мальчику было десять лет, отца, мать, младших сестру и брата отправили в ссылку на Север. Вася остался с тетей, сельской учительницей. Через два года семье удалось воссоединиться.
К окончанию школы он прочитал почти всю мировую классику и снискал первую славу как поэт. Им заинтересовался Чуковский. Вскоре Василий познакомился с Корнеем Ивановичем в Ленинграде, куда его пригласило для переговоров одно из издательств. В мае 1941‑го Кубанев был в гостях у Николая Асеева – одного из самых известных в ту пору поэтов.
В 16 лет Василий приступил к написанию «социально-философского романа о судьбах крестьянства, о судьбах России». Его увлекала музыка (он не только прекрасно в ней разбирался, но и сам сочинял ее), педагогика (полгода он преподавал в сельской начальной школе), журналистика (заведовал отделом в районной газете), иностранные языки (читал французских и немецких классиков в подлиннике), а еще – философия, история искусства, кино, театр…
Гигантская умственная работа не мешала ему оставаться нормальным мальчишкой – порывистым, дерзким, влюбчивым. Родные и друзья звали его Васильком.
Девочку, с которой Василек дружил подростком, звали Тася Шатилова. Потом он влюбился в Верочку Клишину. Мы должны благодарно вспомнить этих чудных советских барышень: только благодаря им у нас есть представление о том, каким был Вася Кубанев. Они сохранили его письма. Основной архив Кубанева погиб. И о том, что безвозвратно утрачено, можно теперь лишь догадываться по сохранившимся письмам. Ясно одно: Россия потеряла наследие одного из своих юных гениев.
Василий чувствовал: жизнь его будет короткой. В 18 лет написал «Завещательную записку»: «В случае моей смерти прошу всё, что останется после меня – мои рукописи, книги и документы, – считать принадлежащими Вере Петровне Клишиной и передать их ей без промедления».
23 июня 1941 года острогожская газета «Новая жизнь» опубликовала статью Кубанева «На наших плечах – судьба человечества!». С первых дней войны он ходил в военкомат и просился на фронт. 14 августа Василия направили в Борисоглебское авиационное училище учиться на стрелка-радиста. Учился в летном училище. Простудился в одном из тренировочных полетов, тяжело заболел и был комиссован. Умер от воспаления легких 6 марта 1942 года. Был похоронен в Острогожске.
Вскоре одна из фашистских бомб попала на могилу Василия, а вторая – в дом, где оставались его библиотека и рукописи.
Среди дошедших до нас философских максим Василия Кубанева есть особенно загадочные. Среди них и такая: «Я живу, чтобы узнать, что такое вечность…»
Из писем Василия Кубанева Таисии Шатиловой и Вере Клишиной
10 ноября 1937 г.
Когда мне было лет шесть, Тасенька, бабушка читала мне вслух Евангелие, пела духовные стихи и рассказывала страшные истории о жизни великих грешников и великих мучеников. Два года тому назад бабушка приехала к нам и привезла мне в подарок Евангелие и молитву. Молитва эта будто бы спасает от смерти. Бабушка заставила меня положить ее в карман, но я вынул ее оттуда и не знаю, куда положил. А Евангелие читаю и поныне.
Мне во что бы то ни стало необходимо сблизиться с каким‑нибудь священником. А ты знаешь, как это опасно: если об этом узнают в школе, то мне не миновать исключения.
28 декабря 1937 г.
Я долгое время ломал голову над тем, как можно широко и глубоко изучить жизнь? Сейчас ответ на этот наивный вопрос я нашел: самый верный способ познать жизнь – жить. Не отъединяться, не «страдать», не корчить из себя отвергнутого и непонятого, но жить – жить болями и радостями родины, мыслями и делами мира…
8 января 1938 г.
г. Ленинград
Познакомили меня с Александром Прокофьевым и Корнеем Чуковским. Первому знакомству не особенно радуюсь, а второму не радоваться не могу. Чуковский оказался очень милым и добрым человеком.
11 апреля 1938 г.
Сегодня вечером я позволил себе роскошь – читал песни Беранже. Что за прелесть! На русском языке они звучат обедненно и как‑то сухо, искусственно – в общем, совсем не то, что в подлиннике.
18 апреля 1938 г.
Хочется писать обо всем, обо всем: и о выставленной раме, и о рукопашных боях в Испании, и о сидящих на скамеечке в парке молодых матерях, и о пасхальных булках, и о разгуливающей по крыше кошке – обо всем, обо всем.
Сегодня весь день дождит, а я как‑то не замечаю, потому что «духом светел».
5 мая 1938 г.
Вечером вчера смотрел «Волга-Волга» и «Богатая невеста». «Волга-Волга» – дрянь ужасная. Пошлая и ненужная картина. Когда ее смотришь – это не замечается, а когда зажжется свет – становится как‑то неловко… Если б не Орлова – эту картину можно было б вполне назвать халтурой.
13 июня 1938 г.
Пусть даже я никогда не научусь писать хорошие книги – не беда! У меня остается жизнь, которая – как бы ни была она мала и как бы ни казалась бедна – всегда сильнее книг.
21 ноября 1938 г.
Для меня совершенно безразлично сейчас – доберусь ли я до высот славы. На черта она мне? Чтобы мучиться? Но мне отнюдь небезразлично, доберусь ли я до высот мастерства.
24 января 1939 г.
Вчера я был в кино, смотрел «Александр Невский». Картина потрясла меня и – возмутила! Возмутила ее претенциозность… Это – лубок. Александр Невский – Черкасов – просто докладчик о международном положении, одетый в костюм Александра Невского. Патриотические картины нужны, ибо нашей стране все больше и больше грозит опасность, но разве такими должны быть патриотические картины?
19 марта 1939 г.
Я совершенно был ошарашен взятием Чехословакии. Французские болтуны нехорошую затеяли игру. Гитлер повесит их на тех самых тесемочках, в которых они делают ему подношения.
18 августа 1939 г.
Человечество задыхается в грязи и мраке, тысячи людей умирают на бранных полях, страны – целые страны, изумительные страны – сносятся, стираются с карт; сироты дрожат в ночах беззащитными толпами; кучка собак арийского происхождения пытается особачить человечество, запоганить нашу страну, растоптать нашу культуру, изгрязнить нашу жизнь, навязать нам свои собачьи законы. Мир сошел с ума. И в такие дни, в такие дни, каких не знала еще история, ты можешь быть равнодушной к человечеству, к человеку, к себе?
3 сентября 1939 г.
Итак, война. То, чего ждешь, совершается неожиданно. Фашизм показал самого себя. Укорить его нечем. Он делает то, что уже делал, и то, что должен делать по своей природе. Для того чтобы он так не делал, надо его бить, душить, а не заключать с ним мирные договора.
… Польшу терзают. Польшу! Ведь это же родной народ нам.
18 января 1940 г.
Получил военный билет. Зачислен в запас 2‑й категории.
22 января 1940 г.
Через Мурманск идет в Германию американский хлеб (до Мурманска – на пароходах, а из Мурманска – эшелонами по железной дороге).
25 ноября 1941 г.
Последнее письмо.
Дорогая Вера! Ты в Казани? Срочно сообщи свой адрес. Пиши мне: г. Троицк Челябинской области, гл. почтамт, до востребования. В Уфе я проездом. Еду в Троицк, в часть. Пиши о себе. О наших ничего не знаю – папу видел месяц назад, а маму и Марусю – еще в июле.
До свидания, девочка.
Твой Вася
В память о Василии Кубаневе названы улицы в Воронеже, Острогожске, Мичуринске, поселке Касторное. На родине в селе Орехово поставлен обелиск Василию. На месте его дома, разрушенного фашистской бомбой, построена библиотека. В Воронеже имя Кубанева носит областная юношеская библиотека, где проходят Кубаневские чтения.
За помощь в подготовке сегодняшней публикации благодарю нашего читателя из Рязани Николая Андреевича Калашникова.
Дмитрий ШЕВАРОВ